Фото: EPA/UPG
Российский журналист Леонид Радзиховский в своей колонке для «Апострофа» объяснил, на какой именно шаг Запада ответил президент России Владимир Путин, внеся в Госдуму законопроект о приостановлении действия соглашения между Россией и США об утилизации плутония, и несет ли это какие-либо угрозы миру.
Послание Путина о плутонии, в сущности, не является чем-то исключительным. Он уже много раз обращался подобным образом к Западу с неизменно превосходным результатом. Но, конечно, в такой форме это было сделано впервые, до такого обострения прежде не доходило.
Что это послание означает? Прежде всего, это личная разрядка и изливание эмоций. От эмоций не свободен никто, а уж Путин – менее, чем кто-либо. Он давно уже считает, что «дипломатия – дипломатией, а я заслужил право свои эмоции изливать непосредственно». И второй момент – это, конечно же, вполне понятный политический расчет: показать – «Я всех вас абсолютно, ни в малейшей степени не боюсь – с вашими «Боингами», с вашими санкциями, действиями в Сирии. Я вас глубоко презираю, о чем вам в максимально доступной и ясной форме сообщаю. А теперь посмотрим, что вы мне можете в ответ на это сделать. А я вам скажу, что вы мне можете сделать – ни-че-го! Потому что вы – полные ничтожества. В отличие от меня».
Помните фильм «Собачье сердце»? Там главный герой исполняет куплеты: «Подходи буржуй, глазик выколю, глазик выколю, другой останется, чтоб ты видел, говно, кому кланяться». Вот это – абсолютно точное выражение смысла того послания, с которым Россия обратилась к США.
Появление законопроекта о плутонии, прежде всего, — это ответ на доклад по «Боингу». Он Путина действительно взбесил, хотя о нем было заранее известно, в нем не было ничего нового. Но почему-то в том мире, в котором пребывает Путин, он произвел огромное впечатление. Как будто он действительно рассчитывал, что будет сказано что-то другое. Поэтому он так и ответил — мол, «вы мне доклады посылаете, обещаете продолжение расследования, ждете от меня ответной реакции? Очень хорошо. Вот вам ответная реакция. Ешьте».
Но на самом деле этот «ультиматум» – никакой не ультиматум, потому что вся эта история с плутонием, кроме рокового слова «плутоний», а тем более – «оружейный плутоний», от которого у всех волосы должны встать дыбом, никакого содержания вообще не имеет. И Западу тут не на что реагировать. Это чисто технический, довольно мелкий и ничего не значащий вопрос. Просто слово очень страшное.
Я не думаю, что отношение западных стран к Путину как-то принципиально изменится. Во всяком случае, это зависит совсем не от заявлений Путина. А от массы других вещей. Ведь что такое «западные страны»? Вот, у России есть одно качество. Кто-то называет его преимуществом, кто-то недостатком: вся российская политика — это один человек. Вся на 100%. Человек, который зависит только от самого себя, от своих желаний, от своих настроений. От того, с какой ноги он встал. Вчера он сделал удивительное заявление по плутонию, а сегодня он выступает на открытии Думы и говорит, что не надо нам никакого великодержавия, надо налаживать диалог внутри страны, с непарламентскими партиями и с другими странами.
На Западе такого нет. Там есть политическая конкуренция, там есть выборы, там есть сменяемость власти. Поэтому говорить про «западные страны» – это слишком большое упрощение и абстракция. Сегодня, например, канцлер Германии Меркель, а завтра будет Штайнмайер. Сегодня президент Обама, а завтра будет Трамп или Клинтон. У Запада нет какой-то железобетонной вертикали и железобетонной позиции. Политика, система западных стран – она намного более гибкая, чем система России, где такая вертикаль есть. Поэтому я и не склонен считать, что «западные страны» что-то осознали.
Источник:
