Брюно Тертре: «Граница не бывает естественной»
Стены, мигранты, Россия и ДАИШ ставят под сомнение рубежи между странами. Французский политолог показывает, что граница является не чем-то естественным, а результатом столкновений, войн и переговоров.
Катрин Кальве (Catherine Calvet)
Проект Трампа по строительству стены между США и Мексикой, российские бомбардировки в Сирии… Означает ли это возвращение имперских границ? Замдиректора Фонда стратегических исследований Брюно Тертре (Bruno Tertrais) и картограф Дельфин Папен (Delphine Papin) рассматривают мир стен и рубежей в интереснейшей работе «Атлас границ. Стены, конфликты, миграция» (Atlas des frontières. Murs, conflits, migrations).
Libération: Как вам пришла в голову идея создать «Атлас границ»?
Брюно Тертре: Мне хотелось его купить! Бывает, что пишешь книги, которые сам бы хотел купить… Работ по границам немало, и мы посвящаем эту книгу геополитологу Мигелю Фуше (Michel Foucher), большому французскому эксперту по границам. Но атласа границ не было. Я отношусь к поколению, которое восхищалось самым первым геополитическим атласом 1983 года. Это был «Стратегический атлас» Жерара Шалиана (Gérard Chaliand) и Жана-Пьера Раго (Jean-Pierre Rageau). Тема границ все больше давала о себе знать в новостях по мере того, как мы с Дельфин Папен продвигались в нашей работе.
— Через месяц в Белый дом придет Дональд Трамп. Что вы думаете насчет его планов по строительству стены между США и Мексикой? Стены — противоположность границы?
— Стена, или скорее заграждение, уже существует на трети границы двух стран с 2006 года. Дональд Трамп хочет расширить его на всю границу. Это стало бы в первую очередь символической инициативой, призванной успокоить американское население. Не факт, что это действительно принесет какую-то пользу, потому что основные точки прохода уже находятся под неусыпным надзором. А по-настоящему непроницаемая граница стоила бы чрезвычайно дорого. Причем Мексика платить не станет, что бы ни думал по этому поводу Трамп. Отсутствие заграждений в некоторых пустынных зонах заставляет мигрантов рисковать жизнью, что приводит к самым настоящим трагедиям. Роль границы не в том, чтобы помешать движению людей, а в том, чтобы регулировать и отсеивать его. Растущее число стен и заграждений символизирует ужесточение позиции: либо состояние войны двух наций, либо стремление взять под контроль потоки. Такова обратная сторона глобализации. И Трамп совершенно прав, когда говорит, что людям нужно «видеть» границы.
Стены — это воплощение границы. Иногда они создают ее де факто, хотя ее не существует де юре, как на Кипре, в Израиле, Кашмире и на Корейском полуострове. Тем не менее, они в меньшинстве: от 5% до 15% в зависимости от метода подсчета. Кроме того, здесь нужно быть осторожными с ложными параллелями. Великая китайская стена была призвана сдержать вражеские силы, «варваров». В то же время берлинская стена должна была помешать людям не войти, а выйти. Единственный ее эквивалент в современном мире находится в Северной Корее.
— Россия, по всей видимости, стремится восстановить свою старую зону влияния: она требует для себя значимую роль на международной арене, в частности в Сирии. Означает ли это возвращение имперских границ?
— Для российской стратегии характерно не желание воссоздать бывший Советский Союз, а стремление вернуть доминирующее влияние в непосредственном окружении, в частности в Европе и Средней Азии. Россия пользуется экономическими и военными рычагами, «покупает» лидеров, прибегает к манипуляциям и кибератакам, чтобы запугать или впечатлить. Проблема в том, что Москва зачастую действует силой и с пренебрежением к международному праву. Кроме того, она действует на грани серьезных рисков и иногда проникает в воздушное пространство и территориальные воды соседних стран: Швеции, Норвегии, Турции, Японии…
Китай действует таким же образом, однако использует свое влияние, особенно в экономике, намного более разумным и терпеливым образом, о чем свидетельствует, например, проект «Нового шелкового пути». В то же время эта стратегия не касается морских границ, которые до сих пор остаются предметом множества споров: Пекин считает, что ему принадлежит все Южно-Китайское море. На официальных картах он отмечает как свою территорию, на которую претендуют его соседи.
Поэтому да, действительно можно сказать, что в обоих случаях мы имеем дело с имперской логикой, стремлением воссоздать «рубежи». Тем не менее принятие такой логики и оперирование понятиями возвращения «сфер влияния» было бы равнозначно отрицанию суверенитета государств. Это неоколониализм.
— «Произвольные» (в частности колониальные) границы зачастую противопоставляют естественным, которые якобы более справедливые…
— Как и большинство специалистов, мы не согласны с понятием «естественной» границы. Граница не бывает естественной! Она всегда является продуктом отношений двух сообществ, причем зачастую с привлечением силы. Даже если граница проходит по реке или какому-то географическому рельефу, о ней все равно нужно договариваться. Ее линия должна идти по середине реки или ее тальвегу (самое глубокое и удобное для судоходства место русла)? Некоторые проведенные колонизаторами границы сегодня мирные и хорошо приняты. Кроме того, даже совершенно «неестественные» границы, как между США и Канадой, могут быть вполне мирными. В то же время на некоторых естественных границах вроде Рейна, зачастую бушевали войны.
— ДАИШ стремится стереть колониальные границы вроде линии Сайкса-Пико?
— ДАИШ отличается от «Аль-Каиды» (обе террористические организации запрещены в РФ — прим.ред.) стремлением сформировать территорию халифата в регионе, где должна развернуться «битва конца времен» по исламской эсхатологии. В некоторых местах граница была символически стерта. ИГ убрало некоторые обозначения части сирийско-иракской границы и заявило, что «стерло линию Сайкса-Пико», хотя на самом деле нынешние границы на Ближнем Востоке имеют лишь отдаленное отношение к этому франко-британскому соглашению 1916 года. Кстати говоря, сторонники прозвали Аль-Багдади «разрушителем границ». Пусть это и прозвучит несколько провокационно, Путина тоже можно отнести к этой категории. Крым стал первым случаем силового изменения границ в Европе с конца Второй мировой войны! К тому же Путин сам заявил, что границы значат для него меньше народов… И что у русского мира нет границ. Как и у халифата Аль-Багдади.
Источник:
