«Демократия — проблематичное слово для меня»
Принц Турки был главой разведки Саудовской Аравии. В интервью Tagesanzeiger он рассказывает о своей стране, о войнах и о том, почему он не хочет настоящей демократии для Саудовской Аравии.
Саша Ленарц (Sascha Lehnartz)
Tagesanzeiger: Ваше Высочество, в Женеве США и Россия вновь борются за прекращение огня в Сирии. Поддержит ли Саудовская Аравия такое соглашение?
Принц Турки: Я не являюсь официальным представителем правительства Саудовской Аравии. Поэтому я не могу вам дать официальный ответ, поддержит ли Саудовская Аравия подобную инициативу. Что я могу вам сказать, так это что королевство — в первом ряду тех стран, которые ищут мирное решение для Сирии. Оно поддержало ряд усилий Совета безопасности ООН, женевские соглашения, последнее соглашение о прекращении огня, достигнутое в Женеве. Поэтому меня не удивит, если королевство поддержит каждый последующий шаг на пути прекращения боевых действий в Сирии.
— Одно из основных препятствий — вопрос о том, какие группы расцениваются как террористы, а какие нет. Некоторые из этих групп сотрудничали с «Исламским государством» (террористическая организация, запрещенная в России — прим. пер.) или «Джебхат ан-Нусрой».
— Мое личное мнение — к числу террористов в Сирии относятся — «Джебхат ан-Нусра», так называемое ДАИШ, то есть «Исламское государство», которое я называю ФАИШ. ФАИШ на арабском означает «непристойный», и Башар Асад. Я считаю, что любые действия, направленные против террористов в Сирии, должны включать в себя действия против Асада.
— Но не является ли это частью проблемы?
— Это мое личное мнение.
— Я понимаю, но это не только Ваше личное мнение, это всегда являлось целью правительства Саудовской Аравии…
— Не только Саудовской Аравии. Американцы заявили, что Асад должен уйти, европейцы заявили, что Асад должен уйти, и еще более важно, что большая часть сирийского народа заявила, что Асад должен уйти.
— Но на данный момент все выглядит так, что США движутся в сторону России и, по крайней мере, на какое-то время допускают сценарий, при котором Асад на какое-то время останется у власти.
— Я считаю это аморальным. Человек, который убил большую часть сирийцев, — это Башар Асад. В сто или тысячу раз больше, чем ДАИШ или «Джебхат ан-Нусра» вместе взятые. Как можно оправдать то, что его не рассматривают как террориста? Как может Россия оправдать его дальнейшую поддержку? Необходимо задать эти вопросы, а их никто не задает.
— Но русские и американцы, по всей видимости, не пойдут на то, чтобы объявить сирийское правительство террористическим режимом.
— Именно. И поэтому я считаю, что боевые действия будут продолжаться.
— Какое решение Вы видите в отношении войны в Йемене?
— Королевство всегда говорило о том, что не существует военного способа решения конфликта в Йемене. Мы всегда выступали за национальный диалог со всеми сторонами. Уже было такое предложение, когда начались разногласия в Йемене в 2011 году. Саудовская Аравия и страны Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива разработали проект примирения, который предусматривал, что бывший президент Али Абдалла Салех покинет свой пост, будет избран временно исполняющий обязанности президента и временное правительство, которые разработают новую конституцию и начнут национальный диалог между всеми сторонами, в том числе хуситами. Хуситы его подписали. Но внезапно они приняли совсем другое решение и при поддержке бывшего президента Али Абдаллы Салеха заняли столицу и сместили президента и правительство, арестовали оппозиционеров и заняли и другие города.
Совет безопасности ООН в резолюции 2216 призвал президента и хуситов покинуть занятые ими города и сложить оружие, украденное со складов, и освободить арестованных. Хуситов призвали к участию в политическом диалоге. Но они отвергли это предложение. Саудовская Аравия и коалиция поддерживают законное правительство в Йемене, которое поддерживается Советом безопасности ООН. Он осуждает действия хуситов и Али Абдаллы Салеха. От них зависит выполнение резолюций ООН. Не от Саудовской Аравии зависит запуск политического процесса в Йемене. Мы хотим, чтобы он был успешным. Но есть другая сторона, которая этому препятствует.
— Другая сторона — это Иран?
— Это хуситы. На земле мы видим хуситов. Иран с начала кризиса утверждал: «Мы ни имеем к этому никакого отношения». До недавного времени в направлении Саудовской Аравии осуществлялись запуски ракет, произведенных в Иране. Когда об этом узнала пресса, Иран впервые признал, что поддерживает хуситов. То есть они лгали на протяжении пяти лет. А сейчас они признают, что поддерживают хуситов.
— Насколько оба конфликта в регионе являются опосредованными войнами и борьбой за господство в регионе между Саудовской Аравией и Ираном?
— Если Вы это называете борьбой за власть между Ираном и Саудовской Аравией — мы не те, кто нападает на Иран. Все наоборот. Это Корпус стражей исламской революции, тысячи, которые воюют в Сирии. И против кого? Они убивают сирийских арабов, сирийских мусульман. В Ираке это КСИР с шиитскими формированиями, которые образовали их вне рамок контроля правительства. Когда они теперь действуют против ИГ, они не помогают местному населению, а сжигают их деревни.
Это Иран на нас нападает. Это Иран поддерживает в Йемене хуситов. Мы не предпринимаем никаких действий внутри Ирана. Сравнивать нас с Ираном или ставить нас на один уровень — неправильно, несправедливо. Мы защищаем себя сами. Мы неоднократно говорили Ирану, если вы хотите быть партнером в мирном регионе, мы можем сотрудничать. Но вы должны прекратить вмешиваться в наши дела. Но он этого не делают.
— В Саудовской Аравии есть признаки общественных перемен. Женщинам впервые разрешено принимать участие в выборах. При определенных условиях им разрешено водить машину. Что сейчас происходит в Саудовской Аравии?
— Это нормальный ход эволюции в любом обществе. Люди лучше образованны. И чем лучше они образованны, тем более свободно они мыслят. И чем более свободно они мыслят, тем больше они готовы принять различные формы повседневной жизни. Я приведу пример. 30 лет назад для женщины в Саудовской Аравии было крайне трудно работать. Возможно, за исключением учительниц в школах для девочек или профессий, связанных с уходом, врачей.
Но сейчас женщины немного более образованны. Они пошли в университеты, получали стипендии, учились за границей. Потом они вернулись и захотели работать в других областях. Общество это изменило, потому что женщина, которая находила работу, становилась центром свой семьи, ее престиж возрос. Ее доход сделал ее привлекательнее как невесту, ее отец гордился ей, потому что она вносила свой вклад в семью. Женщин, которые работают, сейчас принимают во многих областях. Это произошло не потому, что так решило правительство, и это произошло даже вопреки определенным религиозным нормам, которые запрещали женщинам работать. Но общество продолжает развиваться.
— Какие силы способствуют этим изменениям? И кто пытается их тормозить?
— Король сам сформулировал свой «план 2030», он поручил своему сыну, заместителю наследного принца Мухаммаду ибн Салману реализовать этот план. Таким образом, роль женщины в ходе развития общества Саудовской Аравии станет еще более значительной. В настоящий момент доля женщин среди работающего населения страны составляет от семи до десяти процентов. До 2030 года она должна вырасти до порядка 35%. 60% нашего населения — моложе 30 лет. Поэтому общество должно меняться, мы должны предоставить им рабочие места и перспективы. Каждый год диплом о высшем образовании получает порядка 200 тысяч молодых людей. «План 2030» предполагает сделать нашу экономику такой динамичной, чтобы она могла предложить эти людям работу.
— Будет ли также и расширение гражданских прав, например, для оппозиционеров?
— Я не знаю, что вы имеете в виду под оппозицией. Люди, которые принимают участие в политическом процессе и в выборах, могут это делать. Здесь нет ограничений. На последних выборах на местном уровне мог участвовать каждый, также и в так называемых шиитских общинах в восточных провинциях. Они были избраны в местные советы и там принимают участие. Они открыты для каждого.
— Возможно, когда-то наступит и демократия на национальном уровне?
— Надеюсь, что нет. Демократия — проблематичное слово для меня, потому что я вижу, что происходит в демократических странах, у которых намного больше опыта в этих вещах, чем у нас. И нужно признаться, я не слишком горю желанием стать такими. Как в США или в Европе. У нас свой собственный путь. И это часть плана-2030: если мы сможем достичь определенной прозрачности и безопасности правовой системы, которая обеспечит права граждан, тогда вы сможете это назвать демократией или монархией, или авторитаризмом, но для меня это будет основой стабильности и прогресса. Большое спасибо.
Источник:
