Дети войны: Украина
Магнус Фалькехед (Magnus Falkehed), Никлас Хаммарстрём (Niklas Hammarström)
Скоро пойдет третий год конфликта, который уже отнял жизни девяти тысяч человек. Перемирие по так называемым Минским соглашениям неустойчиво.
Дети — самые беззащитные жертвы конфликта, на них война оставляет глубокие шрамы. ЮНИСЕФ сообщает, что каждому третьему такому ребенку нужна психологическая помощь.
Aftonbladet встретился с несколькими детьми.
Виолетта, 12 лет
На доске в прежней школе Виолетты так и остался рисунок цветка и подпись «мама». Все окна выбиты, потолок свисает кусками. Во время самых тяжелых боев окруженные украинские солдаты дали деревеньке Никишино получила прозвище «Адские врата». Сегодня 90% домов разрушены.
В доме Виолетты вода на стенах превращается в лед. Крышу пробил снаряд, и теперь она протекает. Так что Виолетта с братом и грудной сестричкой спит в пристройке. Виолетта то и дело ходит в свою прежнюю школу всего в нескольких сотнях метров от дома. Она идет по грязным улицам среди руин, и ее сопровождает лишь лай одиноких собак. Семья Виолетты — из тех, кто не может позволить себе уехать.
Девочке нравится играть в старом физкультурном зале в разбомбленной школе. Виолетта любит танцы, русский язык и литературу. В ее новой школе в соседней деревне не проявляют сочувствия к жертвам войны. Их воспринимают как дополнительную нагрузку, а школа и так переполнена.
«Учителя зовут меня бродяжкой. Говорят: „Проваливай в свою старую школу“. А потом: „Ой, я забыла, ее же больше нет“. Они знают, что меня это расстраивает».
Когда уроки заканчиваются, ей не разрешают подождать в тепле. Ей приходится выходить на улице и стоять на холоде. У семьи почти ничего нет — ни в развалинах дома, ни в кладовке.
«Когда Виолетта вырастет, у нее будет собственный магазин», — заявляет девочка.
Никита, 8 лет
«Хуже всего воздух, он плохой. Дома я дышал свежим воздухом. А здесь вообще трудно дышать», — говорит Никита.
Вход в его новый дом — навес из листового железа посреди поля напротив фабрики в поселке Трудовское на окраине Донецка. Лестница ведет вниз, в бомбоубежище, построенное во времена холодное войны как укрытие от ядерной атаки. В помещении за тяжелой железной дверью в нос бьет тяжелый запах пота, мочи и несвежих матрасов. На бетонных стенах — изображения разных типов американских, немецких и французских самолетов времен холодной войны. Предполагалось, что эти самолеты могут обстреливать темное бомбоубежище.
Серьезный восьмилетка рассказывает, что скучает по своему письменному столу и стулу, которые остались дома. Его дом расположен на украинской стороне прямо на линии фронта, в той части города, которая все время попадает под обстрел. Семья решила искать убежища поближе к родным на стороне сепаратистов. Никита и его близкие делят бомбоубежище с еще двумя семьями, кровать мальчика — в глубине их части помещения. В углу жарится яичница на вонючей сковородке. Здесь и там валяются пластмассовые игрушки.
Любимая игрушка Никиты вырезана из дерева. Это автомат с небольшой железной трубой в качестве дула. Мальчик требует сфотографировать его с ружьем. Убегает и гордо возвращается с военным беретом, который ему подарил один родственник.
Никита хочет стать солдатом, когда вырастет. Солдатом спецназа.
Денис, 14 лет
«Не бросайте», — говорил Денис приятелям, которые перекидывали друг другу бомбу. Он не единственный из семерки мальчишек так говорил. В тот раз они остановились у озерца по пути домой из школы, они часто так делали. И там лежала бомба. Двое мальчишек смело подобрали снаряд и взяли его с собой. Денису не было весело.
© РИА Новости, Ирина Геращенко | Перейти в фотобанкИскореженные во время боевых действий дорожные знаки
«Я шел впереди, когда услышал взрыв. Мы все оказались на земле. Я больше ничего не слышал, но видел, что у меня идет кровь. Сильно», — рассказывает Денис.
Позже мальчик узнал, что потерял два с половиной литра крови, ему оторвало ногу и повредило плечо. Один из приятелей сумел позвонить и вызвать помощь. Шестнадцатилетний Владимир погиб на месте. Его ровеснику Ивану осколок попал прямо в сердце, и он умер по пути в больницу.
После одиннадцати операций в травматологической больнице Донецка Денис встал на ноги, пусть и при помощи костылей.
Он часто вспоминает своих погибших друзей.
«Мне очень грустно», — говорит он.
Найти и обезвредить все неразорвавшиеся бомбы и снаряды на Украине — задача огромного масштаба. ООН резко осудила применение на Украине так называемых кассетных боеприпасов (контейнеры, в которых находятся несколько небольших бомб). До 40% таких снарядов не взрываются при падении, поэтому жертвами в 90% случаев становятся мирные жители, сообщает международная организация Handicap International.
Подобные вооружения использовались и при обстреле густонаселенных районов вокруг Донецка.
Илья, 14 лет
Интернат, где живет Илья — «Номер три» в поселке Жилплощадка — расположен бок о бок с военной казармой, рядом с линией фронта со стороны сепаратистов к юго-западу от Донецка. Солдаты выходят из казармы, чтобы развернуть автомобиль, который паркуется на школьной стоянке, но потом понимают, что гостям нужны не они, а дверь напротив.
То, что школа и постройки военного назначения расположены вплотную друг к другу, противоречит всем международным правилам ведения войн.
По словам директора интерната, обстановка не всегда спокойная, но она делает, что может, чтобы обеспечить безопасность учеников и помочь им забыть о разрушенных домах и снайперах на крышах. Четырнадцатилетний Илья — один из самых молчаливых детей в интернате.
Почти постоянно одна его рука потирает вторую, возможно, чтобы скрыть увечье. Часть его среднего пальца осталась в ближайшем лесу. Он был там с мамой и младшей сестрой Дашей девяти лет, они искали соседа, который ушел из дома и не вернулся. Взорвалась противопехотная мина. Мама получила тяжелое ранение ноги.
С тех пор мальчик постоянно ощущает, как в нем закипает гнев.
«Я так зол на тех, кто сделал это с нами», — говорит он.
Андрей, 17 лет
Андрею было всего пятнадцать, когда он вместе с отцом записался в местное боевое подразделение на востоке Украины. Женская часть семьи не одобрила идею подростка идти на войну. Но никого не волновало, что использование несовершеннолетних солдат противоречит международным нормам, а солдаты младше пятнадцати лет — это военное преступление.
«Командир моего батальона пообещал маме приглядывать за мной. Он заверил, что я не попаду на передовую», — вспоминает Андрей.
Сначала он в основном подносил оружие и боеприпасы. Он научился обращаться с разными видами вооружений. Андрей уже немного имел дело с оружием и заявил, что хочет сражаться. Его батальон оказался в Саур-Могиле недалеко от границы с Россией, и там шли одни из самых тяжелых боев лета 2014 года. Высота, где расположена Саур-Могила, полдюжины раз переходила из рук в руки. Решающей стала помощь России, от которой сепаратисты получили оружие для противовоздушной обороны — русские зенитно-ракетные комплексы того самого типа, к которому относилась ракета, сбившая рейс 17 авиакомпании Malaysia Airlines.
Андрей стал принимать все более активное участие в боях. Но вопрос о том, убивал ли он, сбивает его с мысли. Он опускает глаза.
«Я не знаю. Не уверен. Может, только ранил», — отвечает он.
За то, что пошел на войну в таком возрасте, и за бои за Саур-Могилу мальчик, которому сейчас семнадцать лет, награжден двумя медалями. Когда он воевал, он мечтал о том, чтобы его приняли в кадетское училище. Но сейчас он в сомнениях. Солдатская жизнь давала чувство свободы. В школе же имеется множество взрослых правил, нарушение которых карается дисциплинарными мерами.
«У меня с ними есть сложности», — говорит Андрей.
Больше всего он бы хотел вернуться на фронт.
«Там я принесу больше пользы».
Артем, 7 лет
На полке в палате семилетнего Артема в Донецке стоят несколько детских книжек и пластмассовый танк. Его отец Александр поднимает глаза и иронически улыбается.
«Да, он просто маленький мальчик и любит играть с ним, несмотря на все, что с ним было».
Его сын вместе с двоюродной сестрой Ксантией (Ксенией — прим. пер.) играл рядом с настоящим танком, когда вдруг прогремел взрыв, и все вокруг охватило пламя. «Теракт», — утверждает отец.
Позади уже одиннадцать операций, а Артему так и не решились сказать, что сестра погибла. Считается, что она лежит в другой больнице.
По словам врачей, с такими серьезными ожогами умирает каждый третий. У Артема ожоги третьей степени на 60% поверхности тела. Повреждены дыхательные пути. Артем кричит от боли, когда ему приходится делать упражнения, чтобы кожа на теле растягивалась, а не съеживалась, как чулок не по размеру.
Папа и врачи в один голос уговаривают мальчика не плакать, быть мужчиной и потерпеть.
Артем поднимает голову. Он помнит все, чему научился до больницы. Скрипящим и свистящим голосом он читает наизусть стихи национального русского поэта Александра Пушкина. Например, отрывок из сказки «Руслан и Людмила»:
У моря видел дуб зеленый;
Под ним сидел, и кот ученый
Свои мне сказки говорил.
Одну я помню: сказку эту
Поведаю теперь я свету…
Александр, 17 лет
«Спасибо, чувствую себя отлично», — говорит Александр, заходя в небольшой деревенский дом в поселке Нижнекрынское на востоке Украины. Он только что вернулся из школы. На его левой кисти глубокая, как кратер, вмятина. Некоторые части его черепа заменили на композитный материал. На его лице видны следы осколков. Он потерял левый глаз. Но он не жалуется. Только говорит, что раздробленное колено немного побаливает при смене погоды.
По небольшой гостиной скачет его племянница Настя с электронным ридером в руке. Александр спас ей жизнь, когда около года назад услышал свистящий звук. В ту же секунду он бросился к девочке, тогда двухлетней, и закрыл ее своим телом.
Ему тогда только исполнилось шестнадцать. Сестра попросила пойти поиграть с племянницей, и они отправились на поле по ту сторону грунтовой дороги.
© РИА Новости, Сергей Аверин | Перейти в фотобанкОполченец Донецкой народной республики
Сегодня никого в семье не интересует, была ли это мина или снаряд. Врачи сходились в одном: с такими повреждениями, как у Александра, мало кто выживает. Летом 2014 года погибли многие, когда правительственные войска, сепаратисты и русские вели бои вокруг поселка.
Практически ежедневно велись обстрелы, а над двором с курятником и уличным туалетом летали боевые вертолеты. По ночам семья укрывалась в подвале.
До русской границы отсюда чуть более мили по прямой. Александр не поменял свои планы на будущее.
«Еще до того, как это случилось, я хотел стать пограничником. И до сих пор хочу».
Вика, 9 лет
Никто из одноклассников Вики не ходит к ней в гости.
«Им родители не разрешают, говорят, слишком опасно», — объясняет Вика.
Чтобы попасть к ней домой, нам пришлось проехать несколько военных заграждений. Вдалеке слышны канонада и автоматные очереди. Вика с бабушкой живут в районе Спартак, прямо за Донецким международным аэропортом или, вернее, тем, что от него осталось. Сегодня это серая куча стекла и бетона с торчащими кабелями. Зимой 2015 года группа украинских солдат всеми силами защищала аэропорт, даже когда оказалась отрезана от любой помощи. Но потом перевес сил противника стал чрезмерным.
Тележка для багажа и сбитая выстрелом табличка «Туристическое бюро» — вот единственные признаки того, что здесь был аэропорт. Сегодня противники сидят в грязных окопах и обстреливают друг друга с расстояния в несколько сотен метров, несмотря на хрупкое Минское соглашение о прекращении огня.
Для Вики это все значит, что она больше не может жить в бабушкиной квартире на втором этаже. Кухня, которую они делят с еще одной семьей — это сарай из досок и пластика, в центре которого располагается печь на дровах. Она дает немного тепла, несмотря на тонкие стены. Здесь Вика моется в небольшой ванночке.
Внизу, в десятиметровом подвале, где живут Вика с бабушкой, тоже довольно тепло. Только дым из печи разъедает глаза, и сложно разглядеть хоть что-нибудь в полумраке.
Верный товарищ Вики по играм — толстая серая кошка Масяня. Викиной мамы нет в живых, но отца в соседнем квартале она иногда навещает.
«Я не могу жить с ним. Его квартира на пятом этаже, это слишком опасно», — говорит Вика, поглаживая Масяню.
Анжелика, 5 лет
На кухне мама Анжелики Анна Зенко старается быть как можно более аккуратной. Она знает, что ей достаточно уронить что-нибудь на пол, чтобы пятилетняя дочь в страхе понеслась в коридор.
«Она дрожит всем телом и будто уходит в себя», — рассказывает мама.
Коридор — единственное место в квартире, где нет окон. Если бы бомбоубежище было хоть немного поближе, Анна, ее отец Олег и хорек Жора спешили бы туда, когда начинается обстрел.
«Но туда не меньше десяти минут пешком. А по пути может произойти все, что угодно», — говорит Анна Зенко.
Поэтому, когда вокруг рвутся снаряды, они сидят в коридоре.
Окружающие Анжелику взрослые с каждым месяцем войны становятся все более безразличными.
«У нас была соседка, по вечерам она выходила на улицу, чтобы выкурить сигарету. Ее убил осколок снаряда. Что тут скажешь? Ее время пришло», — рассуждает Олег и сам выходит из дома и закуривает.
Война сделала его внучку молчаливой и замкнутой. Анжелика любит рисовать, но не разговаривать. А ее маму война сделала слишком тревожной. Она работает медсестрой в Донецке, и каждый раз, когда поступают раненые, она не может не думать о дочери.
«Я хочу знать, все ли с ней в порядке. Война на нас всех повлияла. Даже маленький хорек бежит и прячется под кровать, когда начинается стрельба», — говорит Анна.
Факты об Украине
Столица: Киев.
Тип конфликта: гражданская война при вмешательстве русских сил.
Продолжительность: война идет с 2014 года.
Причины: после так называемой революции на Майдане Россия организовала вооруженное восстание в пророссийских частях восточной Украины. Одновременно произошла аннексия Крымского полуострова. Киевское правительство начало вооруженное противостояние при поддержке США и ЕС.
Количество жертв: более 9 тысяч.
Число детей среди внутренних беженцев: 215 тысяч.
Источник:
