Основной костяк массовки, котрую согнали «проститься» с боевиком «Моторолой» составили бюджетники, сотрудники «министерств», «ведомств» и местных администраций так называемой ДНР
Фото: EPA/UPG
Одним из наиболее резонансных событий уходящей недели стало убийство боевика Арсена Павлова, более известного, как Моторола. В день его похорон, 19 октября, некоторые СМИ показали большое количество граждан, решивших попрощаться с Павловым. На самом деле, многих людей свозили на прощание с Моторолой под угрозой увольнения и «волчьего билета». Значительная же часть молодого населения Донецка похороны ликвидированного главаря бандформирования «Спарта» вообще проигнорировало.
«Видели, сколько людей пришло на похороны Моторолы? Я не хочу жить в одной стране с этими людьми», — сказал народный депутат Украины Владимир Парасюк. И добавил: «Посмотрите на фотографии. О каком диалоге может идти речь? Из-за них война в стране, из-за них погибли тысячи украинцев. А вы говорите «мир». Да, мир, но без этих людей и только после победы».
Если российская пропаганда, которая геббельсовым колесом катится по Донбассу третий год кряду, еще кого-то не задела, то пан Парасюк прекрасно с этим справился, дав повод боевикам «ДНР» снова и снова тыкать пальцем в карту Украины: «Смотрите, как они к вам относятся! Убедились?» И сколько жителей несчастного Донецка со вздохом признали: «Убедились».
И дело даже не в разделе на украинцев и «их», из-за которых война. А в том, насколько могучим оружием может стать слово.
Слова, умело написанные и искусно поданные в нужный момент, сделали щуплого гражданина другой страны героем для сотен людей. На похоронах они искренне плакали. Другие, с сухими глазами, отбывали свою явку на похороны из-за других слов. Произнесенных начальником или другим ответственным лицом. Смысл их был прост: явиться на церемонию прощания с «героем» под угрозой увольнения.
Трехдневный траур по убиенному в лифте Мотороле был придуман не просто так. 17 и 18 октября на предприятиях и в учреждениях собирали массовку, чтобы 19 устроить проводы тела из театра оперы и балета на кладбище у Донецкого моря.
«Нас собрали, сказали, что был звонок из министерства – обеспечить явку не менее 10 человек. Мы буквально «перетасовали» учебные часы, раскидали их, чтобы высвободить два часа и пошли. Вопроса «а можно не идти?» не было. За подобное может быть и наказание – лишение часов, надбавок, общее, так сказать, порицание вплоть до выдавливания человека с места работы. Похожее было со вступлением в организацию «Донецкая республика» — кто не хотел вступать, тем устраивали реальную травлю. Так же и с «прощанием», — поделились учителя одной из донецких школ, умоляя не афишировать их имена.
Достоверно известно, что на церемонию столь же «убедительно» согнали студентов медицинского и политехнического университетов. Сотрудникам производственных предприятий удалось отбиться, мотивируя тем, что мероприятие состоится в середине рабочего дня, и уйти – значит, прервать производственный процесс.
«На шахте пытались что-то сказать ночной смене, типа, сходите, но там разговор не заладился. Шахтеры сразу сказали, что после работы они хотят отдохнуть, а не шататься по холодине, и изображать массовку они не собираются», — поделилась информацией супруга горняка Инна Куц.
Менее всего повезло жителям небольших городов. Из Макеевки, Горловки и Енакиево людей везли, как обычно, по спискам от предприятий. В ожидании окончания мероприятия автобусы стояли возле бывшего здания Минугля и на Набережной, где их легко можно было увидеть всем кому не лень.
«Точно так же было на 9 Мая и на «годовщину образования ДНР». У директора составили списки, и по ним людей собирали, везли автобусами туда и обратно. Ну а что нам делать, протестовать? Так мы через минуту на улице безработные с голым задом окажемся. Еще и «волчий билет» выпишут – на другие предприятия позвонят и скажут, мол, этих не брать на работу. Плавали – знаем. Так с горняками шахты «Холодная балка» поступили, которые на митинг вышли из-за задержки зарплаты на полгода», — говорит макеевчанка Алла Андросова.
Как рассказали другие дончане, основной костяк массовки составляли как несчастные бюджетники, так и множество боевиков с семьями, а также сотрудники «министерств» и «ведомств» ДНР, администраций городов и районов. И старики — слабые, утратившие способность анализировать и делать выводы, покоренные пророссийской пропагандой, льющейся с экранов телевизоров не ежечасно – ежеминутно. Тут – свои, плюгавенькие, но с орденами. Пленных расстреливал? Нет, не знаем, вранье это! Там – «фашисты, бендеровцы», которые мечтают всех в Донецке убить и заставить говорить на украинском языке. А то что половина стариков как раз на «мове» всю жизнь и говорили, так это потому, что другого языка не знают.
Пенсионеры, которые не пошли на церемонию прощания, в «наказание» получили перекрытые на два часа центральные дороги и мертво стоящие троллейбусы. Озверевшие от долгого стояния на остановках старики не стесняясь высказывали друг другу все, что думали о об усопшем, его сторонниках и вообще обо всем, что происходит в Донецке вот уже третий год.
Значительная часть населения – молодого, работоспособного, трезвомыслящего – церемонию проигнорировало.
«Если я буду ходить смотреть на каждого убитого боевика, у меня не останется времени на собственную жизнь. Пока возле гроба «торговали лицом», я занимался делом, чтобы получить зарплату, из которой заплачу налог в Пенсионный фонд для таких вот, как эти плакальщики, — заявил инженер Алексей Черемышев. – Все эти траурные мероприятия сильно смахивают на СССР и Северную Корею вместе взятые: надо обязательно поплакать, да чтобы увидели начальники и отметили, мол, скорбел как положено, получи премию. Еще и в телеэфире это показывали. Как по мне – слишком много внимания к этой персоне. Ну какой он герой? Спросите у простых граждан – что он этакого сделал, чем запомнился? Никто не ответит. Это знают только те, кто из него лепил икону — сами боевики да их придворные борзописцы, которые писали, мол, «великий полководец», «искусный стратег». Куда там Суворову да Кутузову…»
Через два дня о Мотороле и его похоронах уже не говорили, как и не было ничего. Слова закончились, послевкусие тоже выветрилось. Память у измученного войной народа оказалась коротковатой. Или «герой» оказался мелковат.
Но «им» дали такого героя и велели скорбеть.
«Подумаешь, два часа поскорбеть – и забыть», — сказал народ. Сходил и забыл.
А народный депутат не забыл. «Не хочу жить в одной стране с ними», — сказал он.
И все убедились.
Источник:
