Теперь канадец. Ростислав издал три книги о своей жизни в интернате, чтобы показать хороший пример.

Достичь успеха в одиночку: как приходят к славе выпускники украинских интернатов

Издают книги, завоевывают золотые медали в спорте и помогают приютам

В Украине живут десятки тысяч выпускников интернатов. Найти среди них успешных очень сложно. И вовсе не потому, что таких нет. Наоборот — среди воспитанников интернатов немало прекрасных менеджеров, спортсменов, бизнесменов, музыкантов и активистов. Однако зачастую люди, которые реализовали себя, предпочитают забыть о своем интернатовском прошлом как о страшном сне. У каждого из них был свой нелегкий путь к успеху, и истории этого пути порой поражают.

ИНКУБАТОР. Книгу «Путевка №3507. Мозаика памяти» о воспоминаниях своей жизни в интернате Ростислав Галелюк написал через 5 лет после выхода оттуда. «Это книга для тех, кому интересно знать, что такое жизнь сирот, что на самом деле означает слово «интернат» и как подняться с колен, из бездны», — написал в предисловии автор. Кстати, название «Путевка №3507» книга получила неспроста: именно так назывался документ, который, по сути, навсегда изменил жизнь парня — распоряжение Управления образования и науки, в котором отмечалось, что Ростислава направили на воспитание и обучение в Перечинскую школу-интернат Закарпатской области для детей-сирот и детей, оставшихся без родительской опеки.

«Моя жизнь перевернулась 23 марта 2001 года — тогда я потерял детство. Мне было всего 8 лет, — рассказывает 23-летний Ростислав. — Какие-то люди сказали мне: «Мама очень больна, а один ты жить не сможешь». Мама оказалась в психбольнице, а я — в интернате. В учреждении половина детей были «домашними» — так называли тех, у кого были хоть какие-то родные, которые могли привезти что-нибудь вкусненькое или даже забрать на выходные домой. Остальные были «интернатскими» или «инкубаторскими» — круглыми сиротами.

Мы жили бедно — на дворе были сложные 90-е. Помню, туалет был на улице, а зимние куртки — три на весь класс. Когда начиналась переменка, мы наперегонки мчались к ним: кто первый наденет, тот и идет в туалет. Остальные терпели и ждали, пока вернется первая курточка. К слову, после 2000-х финансовое положение интернатов поменялось: евроремонты, поездки за рубеж, дорогая одежда. А лучшее, что было в моем интернатском детстве, — это поездки в «Артек», которыми меня награждали за хорошую учебу. О том, что я из интерната, в лагере никому не признавался».

Большинство интернатовских воспитателей отдают детям свою жизнь, стараются быть другом, защитником, помощником. «Такой у нас была Марина Владимировна, — вспоминает парень. — А есть категория педагогов, для которых воспитание детей — ненавистная должностная обязанность. Такой была Нина Михайловна, женщина в годах с небольшим сочувствием к детям, и еще меньше — к их родителям. Наших мам она называла «суками», а пап — «кобелями»; за это ее хотелось ударить. Думаю, ей тоже было трудно. Ведь если каждого ребенка ты воспринимаешь как идиота, то и работать тебе придется с идиотом».

С ЧИСТОГО ЛИСТА. После пятого класса за учебу на отлично Ростислава и еще пару счастливчиков перевели в обычную гимназию, но жить ребята остались в интернате. Окончил школу парень с золотой медалью. «Мне хотелось начать все с чистого листа, — говорит он. — Я понял: лишь оторвавшись от своего прошлого, смогу построить нормальную жизнь и не стать заложником образа сироты — всегда бедного и беспомощного. Для этого мне нужно было как минимум переехать в другой город. Поэтому я поступил в Киевский национальный университет имени Шевченко. Со временем понял, что хочу помогать детям, которые растут в интернатах, и решил написать книгу». Потом парень издал еще две: «От интерната — к успеху» и «Нет ничего невозможного». Последняя собрала истории успеха выпускников интерната. «Эта идея возникла давно, — признается Ростислав. — По себе знаю, что детям в интернате не хватает историй, которые вдохновят на борьбу за успех, наглядных примеров, как не сломаться. Мне хотелось написать о простых людях, а не о знаменитостях из числа сирот. Истории последних — скорее исключения, везение, и случаются далеко не всегда. Успех для ребенка выпускника интерната — это не иметь большую зарплату и крутую машину, а в первую очередь найти свое призвание, получить образование и стать профессионалом».

Сегодня Ростислав живет в Канаде. У него престижная работа проджект-менеджера в известной международной компании, которая занимается производством и продажей мебели. Параллельно он учится в колледже в Ванкувере по той же специальности, по которой работает.

ПЕВЕЦ-САМОУЧКА: МУЗЫКА ВМЕСТО СТРАХА

Николая Лесива украинцы помнят с 2012 года — тогда на шоу «Х-фактор» 16-летний парень-самоучка из Мариуполя очень чувственно спел песню «Помолимся за родителей». «Видео моего выступления разлетелось по всему миру, — говорит 20-летний Коля. — Однажды его увидели американские супруги Женет и Рэнди из Канзас-Сити. Их настолько впечатлило мое пение, что они захотели мне помочь. Женет написала мне в соцсетях, пообещала помочь найти семью. Но со временем мы настолько подружились, что именно они и стали моей семьей — правда, неофициальной. Теперь я называю их своими родителями, а они меня — сыном. С момента нашего знакомства прошло больше четырех лет. Все это время мы общаемся по скайпу, созваниваемся каждый день. Я делюсь с ними успехами и неудачами, а они дают мне советы, поддерживают, многое объясняют — дают все то, чего мне так не хватало все эти годы. Порой мы общаемся по 3—4 часа подряд! Я счастлив, что теперь у меня есть родители, о которых мечтал всю жизнь. Осенью собираюсь ехать к ним, пока на несколько месяцев, а там посмотрим».

Родную маму Коля совсем не помнит. «Я даже не знаю, почему она меня не воспитывала, — говорит Коля. — Со слов братьев, мама любила гулять, и ей было все равно, где мы и что с нами. Когда она умерла, мне было всего лишь 5. Единственное, что помню, это когда перед смертью она сказала мне: «Бери конфеты, пока я жива». Даже не помню, какие у нее были глаза. У меня были ее фотографии, но в интернате они потерялись».

У Коли четверо родных старших братьев. «Мы совсем не общаемся, — говорит парень. — А в интернате я оказался, когда мне было 6 лет. Как только попал туда, очень всех боялся. Хотел сбежать, но даже не знал куда. Помню, нам строго запрещали называть воспитательниц мамами — только по имени-отчеству. Поэтому, когда у меня появились американские родители, я даже не знал, как правильно себя вести, что говорить и как к ним обращаться».
В интернате у мальчика были проблемы. «Меня часто обижали, били, — вспоминает Коля. — Иногда даже устраивали темную. Из-за такого к себе отношения многие дети начинают бояться, становятся слабохарактерными. Я же свой страх постоянно преобразовывал в музыку: все свои фобии выливал в пение, и мне становилось легче.

Помню, как бабушка в детстве включила телевизор, где как раз выступала Ротару с песней «Одна калина». Я начал подпевать, а бабушка с огромным удивлением слушала и сказала, что я стану известным артистом. Но после ее смерти петь дома мне больше не приходилось… Потом как-то в интернате в игровой комнате по телевизору смотрел концерт Кадышевой. Воспитатели услышали, как я подпеваю, и решили меня отдать в кружок пения. Так с первого класса я начал выступать на всех концертах интерната, потом — участвовать в городских музыкальных конкурсах, петь в детских летних лагерях. Позже стал занимать первые места на разных соревнованиях по пению — помню, как-то за победу даже фотоаппарат подарили. А потом началась подростковая ломка голоса, и я стал меньше петь. Через год после моего выступления на «Х-факторе» меня пригласили на передачу «Пусть говорят» в Москву. Там меня познакомили с Павлиашвили, и мы вместе спели в эфире песню «Помолимся за родителей». Пользуясь моментом, я попросил Сосо стать моим продюсером. Но он отказал, мол, это требует огромных денег, которых у него нет».

В прошлом году Коля окончил строительный колледж в Мариуполе и переехал в Киев — тут он участвует в разных кастингах и музыкальных конкурсах в надежде осуществить свою мечту и стать певцом.

«В КРЫМУ ОБЗЫВАЛИ КАЛЕКОЙ»

Александр Алексеев — 53-кратный чемпион и 21-кратный рекордсмен Украины, действующий чемпион и рекордсмен Европы, мастер спорта международного класса по легкой атлетике и член национальной сборной паралимпийской команды. Недавно он вернулся с чемпионата Украины, на котором завоевал еще два первых места.

33-летний спортсмен — инвалид с детства: у него врожденный ДЦП. Когда-то, несмотря на диагноз, парень ходил в обычную школу и учился на «отлично». «Сам я из Крыма, — рассказывает Саша. — Мне было 13 лет, когда мама и папа погибли — они разбились в автокатастрофе, когда ехали забирать меня из санатория. Я смутно помню, как они выглядят. Помню лишь, что мама работала на кондитерской фабрике в Симферополе, поэтому у нас дома всегда было много сладостей. Потому мама ассоциируется у меня с конфетами и игрушками, которых они с папой покупали мне очень много.

В Крыму не было школ-интернатов для детей с особыми потребностями, потому меня после гибели родителей направили в Луганскую область. Первые месяцы в интернате были для меня адом. Во-первых, я тосковал и плакал по родителям, а во-вторых, было сложно привыкнуть к бедноте и особым порядкам после жизни в нормальной семье. Единственный позитив интерната был в том, что меня перестали обзывать. В обычной школе меня часто называли калекой, а когда я попал в Луганскую спецшколу, то оказался среди таких же, как я.
Кроме ДЦП, в моем анамнезе значился и полиомиелит. Когда выпускался из интерната в 19 лет, то весил всего 42 кг! Стал заниматься спортом, постоянно ходил в тренажерный зал. Потом меня заметила известная спортсменка, заслуженный тренер Украины Римма Старостина — ее называют легендой паралимпийского спорта. Именно она предложила заниматься спортом профессионально и стала моим первым тренером. Я начал показывать первые хорошие результаты, а уже через два года стал ездить на чемпионаты и кубки Украины, откуда привозил призы. Через пять лет выполнил норматив мастера спорта Украины, а еще через три — получил мастера спорта международного класса и попал в сборную Украины».

До 2014 года Александр жил и работал в Луганске. А однажды, уехав в составе сборной на соревнования в Англию, так и не смог вернуться в Луганск из-за начавшейся войны. Его, как переселенца, отправили в Днепр, выделили общежитие. «Я приехал туда в одном спортивном костюме и кроссовках, — говорит Саша. — А сейчас я здесь нормально живу, работаю, тренируюсь, в марте женился. Тренировки у меня ежедневно, кроме воскресенья, по 2—3 часа в день. Уверен, что главное в жизни — верить в себя, сильно чего-то хотеть и идти к цели».

Атлет. Со своим первым тренером — Риммой Старостиной (в коляске).

Награды Александра.

АКТИВИСТ: 6 ЛЕТ ЖИЛ НА УЛИЦЕ

26-летний житель Киева Владимир Чернов — очень симпатичный, веселый и добрый парень. У него много друзей, он занимается спортом и много путешествует по Украине. Он работает в альянсе «Украина без сирот», в рамках которого месяц назад организовал велотур из Львова в Киев, чтобы привлечь внимание к проблемам детей в интернатах.

А ведь еще несколько лет назад парень даже представить не мог, что его жизнь сложится именно так. Вова стесняется рассказывать, как 6 лет бродяжничал, ночевал в подъездах и на улице, попрошайничал, а потом еще 5 лет жил в интернате. «Я родился и жил в Днепре, — рассказывает Вова. — Отец часто избивал нас с мамой. Однажды мать не выдержала, взяла меня и просто ушла из дома, решив переехать к бабушке в Судак. Там мы жили в нищете, а потом мама начала еще и пить. В итоге мы стали бомжевать — около 6 лет жили просто на улице, пока однажды со мной не заговорила какая-то женщина. Именно она отвезла меня в интернат Симферополя. Мне было 10, я еще не умел читать и писать, и потому меня определили в класс для детей с задержкой умственного развития. И хотя потом я наверстал программу, делал успехи, меня в обычную школу так и не перевели.

Пока я был в интернате, мама даже не интересовалась моими делами. А позже от директора я узнал, что она умерла. От отца тоже не было никаких вестей — потом оказалось, что он погиб, работая на стройке. У меня был еще старший брат, сын мамы от первого брака. Когда мне было 12, я получил от него письмо: он писал, что знает, как мне трудно, но просил понять и его, а потому сказал, чтобы я к нему не обращался за помощью и вообще забыл о его существовании. Так в 12 лет я остался абсолютно один. Я не знал, что со мной будет после окончания интерната, ведь у меня не было ни образования, ни жилья, ни родни. К счастью, в моем интернате были волонтеры Лилия и Дмитрий Малашко, которые регулярно навещали нас. Мы очень привязались друг к другу, и в итоге они оформили надо мной опеку».

Пара научила парня самому важному — самостоятельности. «Попав в семью, я не всегда понимал, как себя вести, — признается Вова. — Я не сразу осознавал, что хорошо, а что плохо. Не умел делать многие элементарные вещи, хотя мне уже было 16! Например, не убирал в комнате и на столе после еды, не мыл за собой посуду — ведь привык, что в интернате это делали вместо меня».

Сейчас Вова поддерживает связь с 10-ю из 30-ти детей, которые учились с ним. «У некоторых уже есть свои семьи. Остальные 20 ребят куда-то исчезли: кто-то попал в тюрьму, а одну девочку даже убили из-за проституции».

Вова. В 12 лет остался без семьи, а теперь сам помогает сиротам.

Велотур «Украина без сирот».

ВЕРНУЛСЯ ИЗ США, ЧТОБЫ БОРОТЬСЯ

Тернопольчанин Андрей Назаренко — общественный активист, учредитель благотворительного фонда «Майбутнє сиріт», параллельно занимается переводами и преподает детям английский. «Все мое детство прошло в интернатах, — рассказывает 35-летний мужчина. — Сначала — детдом в Тернополе, потом школа-интернат в городе Коропцы Монастырского района. В приюте я был с 3 до 17 лет. То, что отца у меня не было, а мать пила, я узнал от соседей уже подростком. Они же рассказали, что в приют меня забрали соцслужбы».

«Учительница может сесть за тебя в тюрьму» — эту фразу Андрею приходилось слышать в интернате чаще всего. «Мы жили по четкому графику в закрытом пространстве. Какое-то время казалось, что так живут все люди», — вспоминает он.

Жизнь Андрея изменила зима 1992 года. Тогда его, пятиклассника, отправили на оздоровление в США с другими сиротами. «Нам сказали, что на зимних каникулах мы поживем в американских семьях, а потом вернемся, — вспоминает Андрей. — В результате 56 детей из 126 были усыновлены и остались. Тогда еще разгорелся скандал, мол, детей отдали в рабство и «на органы». Но после кучи проверок все успокоились: дети на самом деле обрели семьи. С большинством из них я до сих пор на связи. Уже когда вырос, выяснил, что представляла собой та программа. Оказалось, американцам сказали, что в Украине очень холодная зима, дети замерзают и голодают, поэтому им нужно помочь — приютить их на зиму, и некоторые семьи решили оставить их насовсем.

Я оказался в прекрасной семье американцев Тима и Карлин Лоис. Я очень их полюбил, а когда вернулся, держал с ними связь по переписке — они стали моими тылом и поддержкой. Вообще многие воспитанники интерната старались общаться с американскими семьями. Правда, у некоторых были чисто потребительские мотивы — они ждали от американцев посылок и денег. Мне же было важно общение с мамой и папой, я хотел делиться с ними своими радостями, успехами. Я с таким трепетом ждал их писем! Сегодня я единственный, кто до сих пор тесно поддерживает связь со своей семьей. Они, кстати, берегут все мои письма — так приятно! Посылки они тоже слали, но часто они до меня просто не доходили. Мне было стыдно признаться американцам, что их посылки крадут — они вообще не могут понять, как можно у ребенка забрать что-то. Кстати, моя семья была не такой обеспеченной, как у одноклассников. Помню, раз в полгода мне придут в посылке кроссовки, жвачки, зубная щетка, паста, немного сладостей, а одноклассники смеются: глянь, какая у нас большая посылка, не то что у тебя!

Через 12 лет я поехал в США еще раз. Папа Тим и мама Карлин, а также брат и сестра встретили меня как родного. Первые полгода я был уверен, что останусь там навсегда. Но потом узнал, что в Америке давно нет понятия сиротства. Там, если у ребенка умирают родители, его под опеку забирают родственники. Если же их нет или ребенок проблемный, он попадает в приемную семью, но ни в коем случае не в интернат. Именно это и стало одной из причин моего решения вернуться в Украину — тогда, в 2005 году, я понял, что в нашей стране, в принципе, неправильный подход к решению проблемы сиротства. «Ладно, мне повезло, — думал я. — А что же будет с моими друзьями и младшими воспитанниками интернатов?». Помню, мне друзья писали: «Не будь дураком, не возвращайся!». Но я подошел к родителям и сказал, что хочу помогать таким же, как я, в Украине. Они поддержали мою позицию и даже пообещали всячески помогать мне, в том числе деньгами. Так в 2006 году я создал благотворительный фонд, а со своей семьей постоянно общаюсь и вижусь каждый год».

За океаном. У Андрея есть семья в США — она его тыл и поддержка.

Источник: www.segodnya.ua