Холодная война 2.0: как Россия и Запад вновь обострили историческое противостояниеНовая холодная война?

Патрик Уинтур (Patrick Wintour), Люк Хардинг (Luke Harding), Джулиан Боргер (Julian Borger)

Генерал Сэр Ричард Ширрефф (Richard Shirreff) помнит тот момент, когда он понял, что НАТО имеет дело с новой и более опасной Россией. Это было 19 марта 2014 года — на следующий день после того, как Россия аннексировала Крым у Украины.

Ширрефф, бывший тогда заместителем Верховного Главнокомандующего объединенных вооруженных сил НАТО в Европе, находился в штаб-квартире верховного командования ОВС НАТО в бельгийском Монсе, когда пришел американский двухзвездный генерал со стенограммой выступления Путина, оправдывавшего аннексию. «Он кратко проинформировал нас и сказал: „Считаю, что это как раз может быть выступлением, указывающим на смену парадигмы“, и я думаю, что он, возможно, был прав», — вспоминал Ширрефф.

В своем обращении российский президент озвучил длинный список жалоб и претензий, главными из которых были попытки Запада сдерживать Россию в XVIII-XX веках.

Путин сказал: «Нас раз за разом обманывали, принимали решения за нашей спиной, ставили перед свершившимся фактом. Так было и с расширением НАТО на восток, и с размещением военной инфраструктуры у наших границ».

Он предупредил, что Россия больше не собирается терпеть такое давление: «Если до упора сжимать пружину, она когда-нибудь с силой разожмется. Надо помнить об этом всегда».

Предупреждения о возврате к политике холодной войны является главной темой европейских дебатов уже на протяжении трех лет, но в последние недели многие западные дипломаты, политики и эксперты приходят к мнению, что пружина, действительно, разжалась. Политику России подвергают переоценке во всех западных странах. И речь больше не идет о переходе к либеральной демократии — все говорят о возврате к прошлому.

Эпоха, наступившая после холодной войны, закончилась, и началась новая эпоха. Холодная война 2.0 — иная по характеру, но потенциально такая же зловещая, и основана она не только на конкурирующих интересах, но на конкурирующих ценностях.

Министр иностранных дел Франции Жан-Марк Эро заявил: «Реальность такова, что за видимостью консенсуса… укоренился некий вид мирового беспорядка. Мы сейчас расплачиваемся за ошибки в оценках, которые на протяжении двух десятилетий давали жителям западных стран ощущение комфорта».

Как заявил министр иностранных дел Великобритании Борис Джонсон, выступая на партийной конференции, Запад ошибся в своем убеждении, что «падение Берлинской стены означало, что мир подошел к моменту идеологического урегулирования после „замороженных“, а иногда и ужасающих семи десятилетий коммунистического тоталитарного режима».

Другие же — такие, как бывший глава МИ-6 Сэр Джон Соуэрс (John Sawers), — предупреждают: «Мы вступаем в эпоху, которая так же опасна, как годы холодной войны, а то и более опасна, поскольку мы не так ориентированы на стратегические отношения между Москвой и Вашингтоном». Но в отличие от холодной войны сейчас «нет четких правил игры» между двумя странами.

Министр иностранных дел Германии Франк-Вальтер Штайнмайер, являющийся сторонником диалога, высказал ту же точку зрения: «Ошибочно думать, что это похоже на холодную войну. Нынешние времена — другие и более опасные».

Основания для этого беспокойства очевидны. Обескураживает растущее количество провокаций, совершаемых русскими в последнее время. Прежде всего, речь идет о замороженной гибридной войне на Украине и бомбардировках сирийского Алеппо, раскрывающих твердое намерение удержать Башара Асада у власти.

Добавьте к этому внезапный отказ Путина от существовавшего на протяжении 20-ти лет соглашения между США и Россией по переработке избыточного плутония для предотвращения его использования при изготовлении ядерного оружия. Он также перебросил оперативно-тактические комплексы «Искандер-М», комплектуемые ракетами малой дальности, способными нести ядерный заряд, в Калининградскую область — российский анклав в Восточной Европе, чем вызвал обеспокоенность у входящих в состав НАТО Польши и Литвы. Он перебросил современные зенитно-ракетные комплексы С-300 и С-400, комплектуемые ракетами класса «земля-воздух» и радиолокационные станции в Сирию, подав тем самым знак, что теперь он считает эту страну своей вотчиной и может заблокировать любой план об объявлении Турцией или Соединенными Штатами бесполетной зоны. Демонстрируя область своего влияния в военной сфере, он направил к берегам Сирии авианосец «Адмирал Кузнецов», так что российские многоцелевые истребители Су-30 и МиГ-29 самолеты смогут сбрасывать на Сирию еще больше бомб.

Он даже возродил призрак кубинского ракетного кризиса, заявив, что рассматривает возможность открытия военных баз на Кубе и во Вьетнаме — сделав это для того, чтобы лишить спокойствия общественность США. При этом Путин пытается проверить на прочность и подорвать дипломатические альянсы Запада — в частности с Турцией, Египтом, Китаем и Ливией.

И в то же время он экспериментирует с современными методами ведения войны — это и беспрецедентное использование кибероружия (в том числе взлом электронной почты политиков-демократов), и более масштабное использование информационной войны с целью дестабилизации обстановки в странах Балтии или финансирования правых партий в странах Восточной Европы. Единственной привычной чертой его поведения, помимо агрессии, является его непредсказуемость, что еще больше дополняет тот образ мастера политической интриги, к которому стремится Путин.

Путин надеется, что он наносит удар в тот момент, когда Запад особенно уязвим, из-за чего кажется, что Запад захвачен врасплох. Хьюго Свайр (Hugo Swire), бывший министр иностранных дел Великобритании в правительстве Дэвида Кэмерона, пояснил: «Правда заключается в том, что в условиях, когда Америка все больше поглощена президентскими выборами (порой сюрреалистичными), Франция и Германия находятся в преддверии собственных выборов, намеченных на будущий год, [госсекретарь США Джон] Керри в ближайшее время должен покинуть свой пост, а в ООН сменилось руководство, в наших отношениях с Россией наступил некий паралич».

Многие признают, что Запад должен взять свою долю вины за развал отношений. Ошибки реальны — особенно, если иметь в виду масштабы расширения НАТО на восток и в страны Балтии. Россия также глубоко чувствует, что была обманута во время принятия резолюции в 2011 году ООН, в которой резкой критике был подвергнут ливийский лидер Муаммар Каддафи, и оказалось, что резолюцию использовали в качестве прикрытия для смены власти. Тогдашний госсекретарь США Хиллари Клинтон мало что сделала, чтобы наладить отношения с русскими. С тех пор Россия не голосует в ООН за гуманитарные акции.

Великобритания признает ошибки в украинском и сирийском вопросах. Бывший постоянный секретарь министра иностранных дел Сэр Саймон Фрейзер (Sir Simon Fraser) недавно признался: «Если оглянуться назад, мы в 2013 году могли бы предвидеть, что официальное подписание фундаментального соглашения о свободной торговле [с Украиной] в сочетании с внутренними беспорядками, с которыми столкнулся президент Путин, вновь заняв президентское кресло, и ощущением того, что внешняя политика Запада стала более сдержанной, может привести к более агрессивной реакции России на события на Украине и к ее оппортунистическим действиям в Сирии».

Как утверждает Соэрс, Запад, отказавшись реагировать на применение в Сирии химического оружия в 2013 году, «освободил поле действия, и туда пришли русские. Бесспорно, это было ошибкой. Химическое оружие применялось против мирного населения в Дамаске собственным режимом. Мы отстояли запрет на использование химического оружия, и в этом случае мы же и не смогли обеспечить его соблюдение».

© РИА Новости, Рамиль Ситдиков | Перейти в фотобанкИстребитель Воздушно-космических сил РФ СУ-30 в Сирии

Сегодня в Европе и США стоит вопрос о том, как реагировать на Путина? Некоторые считают, что для российской государственности необходима более агрессивная внешняя политика. Кремлю, которой столкнулся с проблемами слабеющей экономики и сокращения численности населения, необходимо, чтобы СМИ говорили о внешних угрозах войны и насилии, поскольку у Путина «нет никакого гражданского проекта, который можно было бы предложить обществу», говорит доктор Эндрю Монаган (Andrew Monaghan) из Королевского института международных отношений Chatham House. Вместо этого Путин предлагает стратегию мобилизации. В ответ на это следует противостоять и сопротивляться его действиям, сознавая, что Путин считает предложения вести диалог признаком слабости.

Другие настаивают на том, что Запад должен продолжать взаимодействовать (с Россией) и держать нажатой кнопку «перезагрузки», потому что сосуществование является единственным решением.

В США и Европе вопрос о том, что делать с Россией, далеко не решен — что Путин, вероятно, будет и дальше использовать в своих интересах.

Европа разобщена в вопросе санкций и разрядки отношений

Министр иностранных дел Франции, вероятно, сыграл главную роль, выразив возмущение европейских стран в связи с действиями Путина в восточной части Алеппо, назвав этот кризис самым серьезным для Европы со времен Второй мировой войны. Эйро оказался самым решительным, обвинив Россию в военных преступлениях.

Выступая недавно с докладом, он сказал: «Очевидно, Россия пережила падение Берлинской стены и распад Восточного блока как понижение своего статуса…. К сожалению, на руинах холодной войны не произошло стихийного возникновения нового равновесия сил, основанного на снижении конфронтации и укреплении сотрудничества».

«Тем, кто, обращаясь к Парижу, уже на протяжении нескольких месяцев указывает нам, чтобы мы для решения сирийской проблемы просто поддержали Москву, я говорю, что вы ошиблись».

Но у Путина есть сторонники среди французских правых. Некоторые — в том числе и лидер Национального фронта Марин Ле Пен — ценят его авторитаризм и борьбу с исламским экстремизмом. Бывший президент Николя Саркози, который встречался с Путиным в июне, пообещал снять экономические санкции в отношении Москвы. Он презрительно высказался об отказе Франсуа Олланда встретиться с Путиным в Париже на прошлой неделе, назвав этот шаг безответственным. Напротив, его соперник, выдвинувший свою кандидатуру от французских правых, Ален Жюппе (Alain Juppé) — фаворит начинающейся президентской гонки — говорит, что «причиной беспокойства» является слабость США, и что он был бы рад, если бы президентом избрали Хиллари Клинтон, более склонную к интервенционистской политике.

В Германии, где споры по поводу России и санкций ведутся наиболее интенсивно, Путин также может использовать разногласия в своих интересах. Он может видеть, как Социал-демократическая партия Германии (СДПГ), младший партнер по коалиции, пытается маневрировать, выступая в очередной раз в качестве партии разрядки, зная, что такая политика завоюет популярность среди электората — особенно на территории бывшей ГДР.

Но на фоне трагедии в Алеппо даже Рольф Мютцених (Rolf Mützenich), заместитель председателя фракции СДПГ в Бундестаге и противник наращивания сил НАТО против Москвы, в прошлом году резко раскритиковал охватившую СДПГ «романтику сближения» и предостерег от «заблуждения, что после аннексии Крыма возможна прежняя восточная политика времен ФРГ и СССР».

Депутат Бундестага от партии «зеленых» и докладчик по внешнеполитическим вопросам Омид Нурипур (Omid Nouripour) является сторонником более конфронтационного подхода и призывает закрыть проект по строительству газопровода «Северный поток-2», который сделает Германию еще более зависимой от российских энергоносителей. Он призвал ввести санкции против руководства «Роснефти» и «Газпрома» — двух компаний, которые выиграют от строительства трубопровода.

Манфред Вебер (Manfred Weber), лидер консервативной Европейской народной партии в Европарламенте, заявил: «Политика умиротворения России провалилась. Пока Путин будет обстреливать мирных жителей, он не может быть партнером». Но возглавляемый Ангелой Меркель Христианско-демократический союз не желает вводить санкции в отношении Сирии, заявляя, что они дадут результат только в долгосрочной перспективе, а Алеппо требует немедленного решения.

Канцлера Германии, которая, вероятно, посвятила вопросу отношений с Путиным больше времени, чем какой-либо другой западный политик, это раздражает. Она — специалист по заключению сделок, но в 2014 году, после разговора с Путиным об аннексии украинской территории она сказала Бараку Обаме, что российский президент «потерял связь с реальностью». Однако второй раунд санкций в предвыборный год не кажется привлекательным.

В Великобритании, где после неудачной попытки Кэмерона добиться разрядки напряженности в 2011 году антироссийская риторика звучит, как ни в какой другой стране отчетливо, Борис Джонсон предупредил Россию, что если она продолжит свою политику, то может превратиться в страну-изгоя.

Но в Британии звучат и голоса, призывающие к спокойствию. Тони Брентон (Tony Brenton), посол Великобритании в Москве с 2004 по 2008 годы, призывает к реализму. Он утверждает, что послевоенная международная система — или, как он выражается, «либеральная гегемония» — уже не работает. «Мы потерпели неудачу с Россией, и у нас ничего не получается с Китаем», — заявил он.

Ответ, по мнению Брентона, заключается в том, чтобы признать, что влияние Запада в XXI веке ограничено. «Нам придется умерить свои амбиции. Мы можем защищаться. Мы можем защищать свои интересы. Но возможностей указывать другим плохим странам, как они должны себя вести, становится все меньше и меньше», — сказал он.

О Сирии и обо «всей этой неразберихе на Ближнем Востоке» Брентон сказал, что Запад мало что может там сделать. По его словам, целью Путина является добиться в Алеппо полной военной победы — так, чтобы он мог договариваться с США и их союзниками с позиции силы. В этом случае у Вашингтона останутся «непривлекательные варианты действий».

США: «Мы отвлеклись от очень важной проблемы»

На протяжении всего пребывания на посту президента Барак Обама рассматривал Россию в основном через призму ее слабой экономики и поначалу пришел к выводу, что Москва, в сущности, является слабым противником, который пытается компенсировать свою слабость военной бравадой. Путин «проводит политику XIX века, используя оружие XXI века», говорил президент США иностранным гостям — по крайней мере, одному.

© AP Photo, Ivan SekretarevВладимир Путин на военном параде в честь Дня Победы в Севастополе

В 2012 году во время кампании по переизбранию, когда его оппонент Митт Ромни заявил, что Россия, возможно, является «геополитическим противником № 1», Обама ответил с издевкой.

«А вот и 1980-е годы звонят и просят вернуть свою внешнюю политику, потому что холодная война закончилась уже 20 лет назад», — сказал Обама в ходе одного из президентских дебатов (в своей речи Обама использовал популярную в США фразу, означающую нечто старомодное и неуместное — прим. пер.).

А совсем недавно Обама скорректировал свою риторику, заявив, что Путин преувеличивает возможности Москвы и в конечном итоге увязнет в Сирии — так же, как США увязли в Ираке и Афганистане. Стараниями высокопоставленных чиновников администрации, слово «трясина», получило распространение и стало все чаще использоваться в качестве предмета обсуждений.

Президент Клинтон заняла бы более воинственную позицию и нашла бы поддержку в Сенате. Бен Кардин (Ben Cardin), видный демократ в сенатском комитете по международным отношениям и специалист по России, сказал, что Соединенным Штатам необходимо полностью пересмотреть свой подход к России. Он сказал: «Судя по всему, Россия Владимира Путина из-за своих слов и дел не является партнером в вопросах достижения мира».

Эта точка зрения получила распространение и среди американских военных. Генерал Томми Фрэнкс (Tommy Franks), возглавлявший центральное командование вооруженных сил США, сказал: «Думаю, мы все были оптимистами. Возможно, [мы] кое-что неправильно понимали, но и в последние 15 лет наше внимание было направлено, в основном, на Ирак и Афганистан. Мы сократили персонал, который мог говорить и читать по-русски. Мы очень старались, чтобы у нас были люди, говорящие на арабском и на пушту. Мы отвлеклись от очень важной проблемы».

Что дальше? Как Западу отвечать на угрозы России

Евросоюз в поисках политического ответа снова пытается прибегнуть к санкциям. Из-за них российская экономика лишилась притока капитала на сумму 280 миллиардов долларов, и российский ВВП сокращается примерно на 0,5% в год. В обществе, в котором нет никаких внутренних политических и институциональных ограничений, влияющих на поведение элиты, продление санкций могло бы ослабить власть в руках Путина.

По словам члена-корреспондента Chatham House Джона Лока (John Lough), теперь необходимо расширить санкции в отношении лиц, ответственных и способствующих проведению политики, направленной на дестабилизацию обстановки у восточных соседей Евросоюза.

«В санкционный список следует включить всех высших гражданских и военных должностных лиц в оккупированном Крыму, руководителей российских государственных СМИ, а также редакторов, ведущих новостных программ и журналистов, участвующих в распространении государственной пропаганды, целью которой является искажение и фальсификация в освещении политики Запада в отношении России и соседних стран», — сказал он.

Билл Браудер, бывший директор инвестиционного фонда, юрист которого Сергей Магнитский скончался в России в 2009 году, находясь в заключении, является еще одним сторонником санкций. Магнитский был заключен в тюрьму после того, как он разоблачил налоговые махинации коррумпированных российских чиновников на сумму 230 миллионов долларов, в том числе и махинации с налогом на прибыль, уплаченным фондом Браудера Hermitage Capital.

«Вы действуете в отношении богатств Путина и богатств его страны, — говорит Браудер. — Путин всю свою жизнь был клептократом». Браудер предлагает существенно расширить санкционный список США и ЕС, в котором уже фигурируют друзья Путина, но который должен быть расширен до «10 тысяч человек, которые украли все деньги».

Следующий шаг, по который, по словам Браудера, необходимо предпринять — отрезать Россию от международной банковской платежной системы Swift. В 2012 году от этой системы были отключены иранские банки — именно это и вынудило Тегеран начать переговоры по своей ядерной программе. Многие российские государственные банки уязвимы и могли бы потерпеть крах.

Но ключевые решения будут, в конечном счете, принимать новые хозяева Белого дома. Энтони Кордесман (Anthony Cordesman), стратегический аналитик Центра стратегических и международных исследований, заявил, что новой администрации придется столкнуться с тремя реальностями. «Во-первых, Россия сейчас является главным стратегическим соперником и, скорее всего, останется таковым — по крайней мере, пока Путин будет у власти. Во-вторых, США не могут осуществить перебалансиовку, повернувшись к Азии в ущерб Европе или Ближнему Востоку. И в-третьих, чтобы ограничить и сдержать влияние России, Соединенным Штатом (не дожидаясь, пока их вытеснят со сцены), придется играть в Сирии с позиции слабой стороны».

«В отношении русских легких решений нет, — считает один европейский дипломат, работающий в Вашингтоне. — Они задействуют слишком агрессивную риторику и политику. Во время холодной войны между сторонами существовал приемлемый язык диалога. Была игра, игра по общепринятым правилам. Сейчас же опасность заключается в том, что нет порядка. Нет общепринятого языка. Мы говорим на разных языках».

Источник: inosmi.ru