Интервью с Артемием Троицким: «Дэвид Боуи — настоящий милашка» (фото)

Известный музыкальный критик и оппозиционер рассказал, чем его зацепила песня Джамалы, почему он видит Шнурова участником от России на Евровидении-2017, посиделках под виски с Боуи в Лондоне и равнодушии Стинга

Имя: Артемий Троицкий
Ро­дил­ся: 16.06.1955 в Ярославле (Россия)
Карьера: журна­лист, музыкальный критик

В конце 1970-х — начале 1980-х годов организовывал подпольные концерты и фестивали советских рок-групп, среди которых — «Машина времени», «Динамик», «Зоопарк», «Кино». Автор книги «Назад в СССР» об истории советской рок-музыки. Один из ведущих российских специалистов по современной музыке. С 1995 по 1996 год был первым главным редактором русской версии журнала Playboy. Женат, трое детей. С середины 2014 года живет в Таллинне.

— Артемий, начнем с самого обсуждаемого события этого месяца — Евровидения. В этом году о нем говорили много и громко, как никогда. После финала, в котором первое место досталось нашей Джамале, зрители конкурса разделились на два лагеря. Одни считают, что победила политика, а другие уверены, что победа досталась песне и вокалу. Какой позиции придерживаетесь вы?

— Для начала нужно понять раз и навсегда, что конкурс Евровидение к музыке не имеет вообще никакого отношения. Тут можно говорить о политике, соседских отношениях, интриганстве и даже о спорте — потому что все соревнуются, делают ставки. Не знаю, как в Украине, но в России почему-то думают, что Евровидение — это чемпионат Европы, а теперь еще и Австралии, по музыке, но это не так. Потому что если бы это действительно было так, всегда побеждали бы англичане — все это знают, им есть чем гордиться. Но они, наоборот, занимают последние места, поскольку относятся несерьезно к этому мероприятию. И, на мой взгляд, это признак их мудрости.

С другой стороны, понимаю остальные страны, будь то Украина, или Мальта, или Россия, у которых нет другого шанса, чтобы заявить о себе на всю Европу. Поэтому они очень стараются, и для них это все серьезно. Вот и начинаются споры, драки…

Меня удивляет, почему поднялся такой большой шум в этом году. На самом деле общая картина не меняется из года в год: Россия не побеждает, начинаются длинные разговоры и обиды, мол, политики нас засудили, и мы все равно лучшие… И в этих разговорах участвуют не только попсовые звездочки, но и политики-популисты вроде Жириновского или Рогозина. Для меня все это так смешно!

— То есть для вас это не что иное, как ежегодная скандальная составляющая конкурса?

— Да, скандалы были всегда: то с Кончитой Вурст на гендерную тему, то с Веркой Сердючкой, когда всем казалось, что он поет Russia goodbye. До сих пор не знаю, какой там был текст песни, но если такие слова имели место быть, то ему от меня большой зачет (улыбается). А до этого были грузинские ребята, которые пели I dont wanna put in, что созвучно с «Путин». Поэтому не понимаю, чего в этом году так кипятятся? Это ведь даже не шоу-бизнес: кроме группы ABBA, никто мировыми звездами не стал. Тут, наверное, ответ универсальный: чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало. Пусть лучше на сцене вымещают агрессию, а не в жизни с оружием.

80-е. Знал всю рок-тусовку и помогал ей в продвижении.

— Неужели с этим конкурсом все так плохо? Вас не впечатлила Джамала?

— Все песни для него пишутся как под копирку. Раньше хоть использовали какие-то этнические мотивы, пытались чем-то выделиться. А сейчас такое ощущение, что всем участникам пишут песни одни и те же люди по одному и тому же шаблону. Что касается песни Джамалы, то у нее есть одно неоспоримое достоинство: она на серьезную тему. Все остальные — это песни ни о чем: «Я тебя люблю, пошли гулять под луной, ты у меня одна». А Джамала — молодец, подняла важный вопрос, и сделала это очень вовремя, учитывая очередную годовщину депортации крымских татар и вообще общую обстановку. Она сделала очень смелую заявку. Но это все касается исключительно содержания песни — в музыкальном плане я ничего выдающегося не обнаружил. Вокал — тоже очень хороший, но были на конкурсе еще две-три певицы не хуже.

— Какие у вас прогнозы по поводу Евровидения-2017, которое будет в Украине — кого отправит Россия? Будет ли она участвовать вообще?

— На мой взгляд, было бы очень здорово, невероятно весело и любопытно, если бы на конкурс поехал Сергей Шнуров. Из этого можно было бы сделать очень громкое и скандальное событие. А исходя из того, что мы со Шнуровым в свое время очень близко дружили, я был бы рад впервые в жизни при всем моем крайне наплевательском отношении к Евровидению поучаствовать в качестве сценариста или ко-продюсера его номера. Тут можно было бы поиздеваться над этим конкурсом в полный рост, он этого уже давно заслуживает.

— Кстати, на днях в ленте увидела новость с заголовком «Артемий Троицкий: «Шнуров — одна из важнейших скреп России». Почему так считаете?

— Да, правильно, я так и сказал (смеется). Большая польза Шнурова при российском режиме заключается в том, что он внушает людям, причем очень убедительно, одну вещь: будто несмотря на то, что жизнь у нас — дерьмо и правительство — дрянь, на самом деле все очень хорошо, весело, и жить нам в кайф. Шнуров — эдакий врач-анастезиолог всероссийского масштаба, он обезболивает все общество. Но я, честно говоря, считаю, что это плохо, потому что приучать людей, что жить в г**вне кайфово — это плохо.

— Из-за своей позиции по отношению к политике российской власти звезды делятся на два лагеря: те, кто поддерживают его действия, и те, кто называют их агрессией. Благодаря этому во многих странах они автоматически попадают в черные или белые списки. Как вы относитесь к такой классификации?

— Я бы сказал, что на самом деле артисты могут быть разделены на три лагеря. Причем те, кого вы назвали, — это ничтожное меньшинство, десять процентов из ста. Да, есть оппозиционные активисты, в основном это рокеры и рэперы самых разных поколений: от Андрея Макаревича, шестидесятника, до совсем нового поколения — Васи Обломова и Noize MC. Второе меньшинство поддерживает режим, выступает на всех патриотических сборищах, на Красной площади топчется — Кобзон, Газманов, Валерия и иже с ними. А остальные 90% артистов молчат на эту тему: их хоть пытай каленым железом, они не скажут тебе, чей Крым. Ведь если скажут, что российский, то понимают, что им будет заказан путь не только в Украину, но и во многие страны Европы и Америку. А если вдруг сболтнут, что Крым — это Украина, то прощайте телеэфиры, государственные поддержки и все на свете.

Кстати, при том, что эти артисты молчат, исходя из нашего личного общения я знаю, что они поддерживают мою позицию, что Россия совершила подлую агрессию против Украины, оттяпала Крым, воспользовавшись слабостью вашей страны, спровоцировала войну на Донбассе. Поверьте, те, кто молчат, все это понимают, просто боятся говорить.

С Цоем. Благодаря Троицкому у «Кино» были первые квартирники.

— Наверняка вам за вашу трезвую и смелую позицию часто поступают угрозы. В России уже есть примеры убийств оппозиционеров. Не бывало ли момента, когда было реально страшно? Не задумывались об охране?

— Я человек очень беспечный, и у меня не было момента в жизни, чтобы я боялся. Возможно, это моя проблема (смеется). Дело в том, что к угрозам относиться серьезно смысла нет. Да, мне часто что-то пишут в интернете, мол, мы знаем, где ты живешь, предатель, гад, мы до тебя доберемся. Вообще не обращаю на это внимания — знаю, что серьезные люди такого рода вещами не занимаются. И если уж кому-то хотелось сделать мне что-то плохое, это делалось бы без всяких предупреждений и наездов.

— Неужели ваши антикремлевские высказывания никак не сказались на вашей жизни?

— Из-за моей, я бы это назвал, открытости моя жизнь в России очень изменилась. До 2014 года у меня была шикарная квартира, отличный дом, прекрасная семья и куча детей, работы самые разные: телевидение, радио, университет, где я преподавал, мое концертное агентство. Все было прекрасно налажено, радужно, идеально, я бы даже сказал. А сейчас от всего этого не осталось ничего. Ну, любимая семья и дети, к счастью, остались, а вот все остальное… Сначала я попал в черный список, потом посыпались к черту всякие церемонии и аукционы, которые давали много денег, а потом уже вежливо и со всяческими реверансами меня попросили из Московского государственного университета. Помимо этого никаким преследованиям и так далее я не подвергался, никто из травматических пистолетов в меня не стрелял. И даже ничем не кидал (смеется). Нынешняя власть подлая, но достаточно сдержанная, вегетарианская. Есть, конечно, страшные исключения в виде Бори Немцова, но в целом жить можно. Хотя я сейчас предпочитаю жить в другом месте — в Таллинне.

— Приходилось ли вам переубеждать кого-то из родных или друзей в политических вопросах? И вообще, как считаете, есть ли какой-то смысл в таких дискуссиях?

— Очень хороший вопрос — я и сам его себе иногда задавал. Могу сказать следующее: с близкими людьми и друзьями на эту тему разговаривал и спорил. То есть говорил с теми, чье мнение для меня имеет большое значение. Все эти люди разделяют мои убеждения.

Есть несколько человек, не только среди россиян, но и европейцев, которые не до конца со мной согласны. Как среди иностранцев, так и среди россиян почему-то очень прижилась мысль, что ко всем перипетиям в Украине причастна Америка. Ее особо нигде не любят — и французы, и итальянцы, и англичане. Поэтому никто не говорит: «Да, Путин молодец, оттяпал Крым». Они говорят: «Да, мы с тобой согласны, но американцы…» Потому я пришел к выводу, что эти разговоры не имеют смысла, особенно с малознакомыми людьми. Это все равно, что обращать христианина в мусульманство: ты им говоришь элементарные вещи, а они мне — «зато Россия поднялась с колен». Бессмысленно это.

С женой. «Сейчас семья живет в Таллинне, а я много путешествую».

— Перейдем к темам музыкальным. Не могу не спросить вас о человеке-легенде, оказавшем огромное влияние на современных музыкантов, Дэвиде Боуи. Вам с ним удалось не только записать единственное для российского ТВ интервью, но и подружиться. Каким он был — вне сцены, эпатажа и камер?

— Дэвид Боуи — человек абсолютно замечательный, гораздо более милый и доступный, чем это может показаться. Его всегда окружал ореол мифичности: то ли это человек, то ли это пришелец какой-нибудь. Бесспорно, это был самый загадочный певец в мире. Я с ним общался достаточно много; мы познакомились в Париже в сентябре 1991 года, а потом виделись в Лондоне, Москве и пару раз в Нью-Йорке. Надо сказать, что человек он милейший, очень интеллигентный и умный, подвижный и доброжелательный. Просто милашка! Может, это со мной он был таким, а других отшивал и позволял себе грубить — не знаю. Наше с ним общение проходило в наивысшей степени комфорта.

— А бывало такое, что во время такого задушевного общения вы с Боуи могли бутылку виски приговорить?

— Бывало, конечно. В гостях у Дэвида я не был, он жил где-то в Западном Лондоне. Мы собирались у нашего замечательного общего знакомого Брайана Ино (британский музыкант-электронщик. — Авт.). Дэвид очень интересовался всем новым, постоянно что-то ставил и говорил: «Послушайте это!». И конечно, под такие посиделки хотелось и выпить и, чего уж там, даже закурить.

— Выходит, вам в принципе несложно установить приятельские отношения с западным артистом? Знаете какие-то рычаги?

— Это все человеческий фактор, ведь далеко не со всеми удается общаться легко, комфортно. Не все радужно было, скажем, со Стингом или Бобом Диланом. Может, мне, конечно, не повезло, и в дни, когда мы с ними общались, они не с той ноги вставали. Дилан, к примеру, очень закрытый и подозрительный человек — к сожалению, душевных разговоров не получилось. А Стинг просто очень равнодушный, живет для себя, в его мире все гладко и отполировано. И ему все равно: смотрит он не на, а сквозь тебя, его вообще мало интересует какие-то жизненные проявления вне его зоны комфорта. Как-то с ними было сложно.

— Существует ли сейчас русский рок, генерирует ли что-то новое и не похожее на других? Все еще выступают и записывают альбомы БГ, Макаревич, Бутусов, а вот с новыми именами как-то туго. Сможет ли сцена увидеть что-то столь же яркое?

— Действительно, чего-то выдающегося, увы, я пока не встречал. Вообще рок очень разный. Классический, что родом из 1980-х, был более-менее одинаковый, бунтарский. А сейчас очень много англоязычных коллективов, которые через интернет пытаются пробиться на европейский рынок. Что меня радует — сейчас появилось большое количество пост-панковых групп в духе восьмидесятников, явно вдохновленных Цоем и «Кино» — они мне нравятся. Есть несколько бардачных гаражных групп, тоже неплохих. По поводу разнообразия жаловаться нечего. Единственное — чего-то особо яркого, к сожалению, пока нет.

— Цой в свое время действительно был бунтарем, взывал к переменам, свободе. Поэтому в сети не утихают разговоры по поводу его предполагаемой позиции по отношению к современным событиям в Украине, что он тоже не стоял бы в стороне, а поддерживал тот или иной лагерь. Как человек, который очень хорошо знал Виктора, его нрав, позицию, могли бы вы прокомментировать это?

— О, на мой взгляд это такая ерунда, такая бессмыслица — размышления все эти. Да, он был человеком волевым, со своими взглядами, пропитанными духом времени. Но, во-первых, люди не имеют права на эти разговоры, а во-вторых, ну как такое можно предполагать? Это все любят разводить такие люди, как Захар Прилепин (русский писатель, член Национал-большевистской партии. — Авт.), что, мол, вот был бы жив сейчас Цой, он бы стоял с нами за Новороссию! Ну это все полная фигня. Не хочу уподобляться подобным демагогам, думаю, это более разумно.

Источник: www.segodnya.ua