Кристофер Хэмптон Фото: REX
|
|
Интервью со сценаристом Кристофером Хэмптоном: «Отказал Ди Каприо в новом сценарии» 
Сценарист рассказал о работе с голливудскими актерами
Английский сценарист («Опасные связи», «Полное затмение») и кинорежиссер в эксклюзивном интервью «Сегодня» — о работе с голливудскими актерами, критике своих спектаклей, влюбленности на съемках и пьесе о выжившем Гитлере.
— Мистер Хэмптон, что вы чувствуете, когда актер или актриса меняют слова или реплики в написанном вами сценарии?
— Этого не происходит. Нам очень повезло, что в Англии, особенно в театральной среде, сложилась определенная традиция, и в ней сценарий — это святое. Никогда не сталкивался с тем, чтобы актеры хотели переделать сценарий. Другое дело, когда речь заходит о сотрудничестве с очень хорошими актерами. Тогда они смогут привнести в свою роль что-то новое, свою жизненную историю, а также интеллект. А иногда те коррективы, которые они предлагают внести в сценарий, довольно конструктивны, и это помогает посмотреть на вещи другими глазами. Поэтому, когда я нахожусь на съемочной площадке, я всегда открыт новым идеям. Тщательно все планирую, но при этом оставляю место для спонтанных решений. Поэтому если актер или актриса захотят что-то предложить, я иду им навстречу. В моем последнем фильме «Мечтая об Аргентине» (в котором Кристофер Хэмптон выступил и в качестве сценариста, и в качестве режиссера. — Авт.пж) была сцена, которую я никак не мог довести до ума. И тогда я сказал исполнительнице главной роли Эмме Томпсон: «Перепиши эту сцену, ведь ты получила премию «Оскар» в номинации «Лучший адаптированный сценарий»! Она так и сделала. В итоге ее версия получилась гораздо лучше — именно ее мы и сняли.
— А как к этому отнесся Антонио Бандерас, который тоже сыграл в этом фильме?
— Очень и очень положительно. Антонио Бандерас — настоящий профессионал и актер с большой буквы. В ходе съемки своей киноленты я осознал, что Бандерас снялся просто в огромном количестве фильмов. А значит, из всех актеров, с которыми я когда-либо работал, он именно тот человек, который знает, как наиболее точно передать характер своего персонажа на камеру. Он великолепен! Каждый его жест максимально точно соответствует тому образу, который он воплощает на экране. Я был поражен его актерскими способностями.
— Не кажется ли вам, что в настоящее время сценаристы и драматурги подвергаются все большему давлению со стороны режиссеров и продюсеров?
— Да, это так. Полагаю, в настоящее время сценаристам доверяют гораздо меньше, чем это было в годы моей юности. И мне очень жаль более молодых сценаристов, ведь они действительно испытывают давление, и не только со стороны продюсеров и режиссеров, но и организаций и телевизионных корпораций, а также людей, которые имеют вес в области драматургии. Все эти люди просто-напросто вмешиваются в работу сценаристов. Мне, например, очень повезло, ведь в 70-х годах, когда я только начинал писать сценарии для телевизионных проектов, у нас было всего три канала. Их руководители хотели, чтобы работа была сделана, и им нужны были твои идеи и твой собственный вклад. Ты пишешь сценарий, и они берут его за основу. Как вы понимаете, мое профессиональное развитие проходило именно в такой атмосфере. Взять хотя бы фильм «Опасные связи», который вышел на экраны в конце 1980-х. Все сцены киноленты строились на основе первоначального сценария, там не было никаких правок. Сейчас же каждый сценарист сталкивается с тем, что написание сценария становится для него своего рода «мясорубкой», что, в свою очередь, приуменьшает значимость его труда.
— Как долго вы вынашивали идею о написании пьесы, которая впоследствии легла в основу фильма «Полное затмение»?
— Я написал эту пьесу, когда мне был 21 год. Как же давно это было! Мысль о создании этого произведения впервые посетила меня, когда я был еще подростком. Тогда я был без ума от Артюра Рембо́, которого в фильме сыграл Леонардо ДиКаприо. Рембо́ начал писать, когда ему исполнилось 16, но уже в 19 лет он оставил это занятие и впоследствии больше никогда не возвращался к перу. Но за три года он в корне изменил французскую поэзию и литературу, и именно по этой причине эта история так захватила меня. Я долгое время думал о написании пьесы, пока в 1967 году у меня не появилось для этого свободное время. Я тогда учился в университете, где изучал французский и немецкий языки, и мне представилась возможность на год отойти от учебы. Меня направили в Германию, чтобы усовершенствовать немецкий язык. Я даже устроился на работу в один из гамбургских театров, но работать там было невыносимо, поэтому через два месяца я бросил все и отправился в Париж. Там я собрал всю информацию о Рембо́, и именно во французской столице в 1967 году и родилась эта пьеса. Впервые ее поставили в театре «Ройал-Корт» в Лондоне, однако нас ждал полный провал.
— Как вы считаете, почему?
— Критикам наша постановка пришлась не по душе.
— Это все из-за неоднозначной темы?
— Не могу сказать, почему точно она не понравилась. Кроме того, у нас возникли проблемы с цензурой. Первые спектакли проходили под присмотром полицейских, которые хотели удостовериться, что в постановке не затрагиваются темы, в то время считавшиеся табуированными. В итоге мы столкнулись с сопротивлением со стороны чиновничьего аппарата, а затем — с недовольством критиков. Однако, к счастью, зрители оценили эту пьесу по достоинству. Более того, именно ее чаще всего ставят на театральных подмостках. Увидеть ее могут и гости различных театральных фестивалей, например, скоро пьесу покажут на одном из таких в Париже.
— Не могу не задать вопрос о Леонардо ДиКаприо, который сыграл в экранизации «Полного затмения». Каковы ваши впечатления от просмотра фильма? ДиКаприо зацепил вас?
— Лео — невероятно талантливый актер, просто изумительный. Все его роли в 90-х, еще до выхода «Титаника», подтверждают это. Также я был просто поражен тем фактом, что, например, пять дублей одной и той же сцены он может сыграть совершенно по-разному. Более того, он оставляет за режиссером право выбрать самый удачный, по его мнению, дубль. Он всегда просто мастерски перевоплощается в тот или иной персонаж. А еще Лео невероятно смышленый, можно сказать, схватывает все буквально на лету. К тому же он очень фотогеничен.
— А вы присутствовали на площадке во время съемок?
— Да, я активно участвовал в создании картины. К моменту, когда мы впервые собрались за круглым столом, чтобы ознакомиться с текстом пьесы, кастинг прошли всего три или четыре актера. Поэтому я зачитывал реплики тех персонажей, на роль которых еще не подобрали артистов. Помню, как Лео предложил Агнешке Холланд (режиссеру фильма. — Авт.пж) доверить одну из ролей мне (Хэмптон в итоге действительно сыграл эпизодическую роль судьи. — Авт.пж). Так что да, я принимал активное участие в съемках фильма и провел немало времени на площадке, в том числе и когда там находился Лео. Я наблюдал за его актерской игрой и был просто восхищен его талантом.
— Следите ли вы за тем, как сложилась карьера тех актеров и актрис, которые когда-то снимались в ваших фильмах?
— Да, конечно, и я очень счастлив за них. Должен сказать, что я давно не виделся с Леонардо, но мы созванивались пару раз. А три или четыре года назад он предложил мне взяться за один сценарий. Но он, к сожалению, не заинтересовал меня.
— Он хотел, чтобы вы сняли по нему фильм?
— Нет, речь шла только о написании сценария.
— Почему вы отказались от этой идеи?
— Вы знаете, тут очень важна тема. Очень сложно писать сценарий по предмету, который не вызывает у тебя никакого эмоционального отклика. Собственно, с тем сюжетом так и получилось.
— А вы помните, что это была за тема?
— Леонардо хотел снять фильм о 28-м президенте США Вудро Вильсоне. Действия ленты должны были разворачиваться в Европе после Первой мировой войны. Его проект, кстати, так и не реализовался.
— Как вы считаете, многие ли сценаристы и режиссеры влюбляются в главных героинь своих лент? Что вы можете сказать по этому поводу в отношении себя? Например, влюблялись ли вы в тех женских персонажей, которых сами создали?
— Думаю, что да.
— Это персонажи из «Опасных связей»?
— О нет — было бы сумасшествием влюбиться в героя этого фильма! Другое дело героиня ленты «Каррингтон» — первого фильма, режиссером которого я выступил. Главные роли в той ленте сыграли Эмма Томпсон и Джонатан Прайс. Собственно, Каррингтон — это имя и главной героини, и реального человека. Речь идет об английской художнице, и я потратил около года, чтобы узнать как можно больше о ней и ее жизни. Я почувствовал, что влюбился в этот персонаж, уже на момент начала написания сценария.
— Весьма наслышана о вашей драматической постановке «Переправа Адольфа Гитлера в Сан-Кристобаль». Что вас поразило больше всего в судьбе Гитлера и его характере?
— Как вы понимаете, речь идет лишь о театральной постановке новеллы Джорджа Стайнера — именно он проделал всю работу. Новелла и, следовательно, моя постановка пронизана силой его воображения. Причина, по которой я захотел перенести эту новеллу на театральные подмостки, заключается в ее невероятной фабуле: по сюжету девяностолетнего Гитлера находят живым в бразильских джунглях. Обнаружившие его люди пытаются перевезти старика в Израиль, где он смог бы предстать перед судом, однако теряются в джунглях и решают совершить суд над Гитлером прямо там. На протяжении всего спектакля никто из героев не произносит ни единого слова, и лишь в конце зрители слышат 30-минутную речь Гитлера. Кстати, Алик Маккауэн — актер, воплотивший на сцене Гитлера, — все еще жив, он лауреат множества наград. То, как он передал образ кровавого диктатора, невозможно описать словами. Замысел новеллы невероятно интересен. Конечно же, пьеса потом наделала много шума и вызвала волну неодобрения зрителей. Более того, во время некоторых спектаклей у входа в театр часто собирались люди, выступающие против этой постановки. Знаю, что сейчас 87-летний Джордж Стайнер, как правило, не дает свое согласие на постановку спектаклей по своей новелле, поскольку он до сих пор огорчен негативной реакцией людей.
Источник:
