Когда священник вынужден стрелять: реалии капелланского служения на Донбассе/Очень редко, но служители церкви в зоне АТО бывают вынуждены взять в руки оружие

- admin · Июль 19, 2016

Старший офицер отдела по работе с общественными, религиозными организациями и шефских связей Департамента социальной и гуманитарной политики Минобороны Руслан Коханчук

Фото: eparhiya.com.ua

Институт капелланства предусматривает, что священник-капеллан на фронте ни при каких обстоятельствах не берет оружие в руки. Иначе он нарушает не только церковные и нравственные принципы, но и теряет ту «броню», которую дает ему статус «не воюющей стороны», и автоматически превращается в военнослужащего. Впрочем, на войне бывают самые разные ситуации, которые порой заставляют священников стрелять. Таких случаев в ВСУ было немного, до десяти, но они были. О том, сколько всего сейчас военных капелланов в Украине, почему некоторые священники не могут получить статус капеллана и какие обстоятельства вынуждали служителей церкви взять в руки оружие, — в интервью «Апострофу» рассказал РУСЛАН КОХАНЧУК, старший офицер отдела по работе с общественными и религиозными организациями и шефских связей департамента социальной и гуманитарной политики Минобороны Украины.

— Кто такие военные капелланы и почему они нужны на фронте?

— Капелланы на войне нужны не столько из-за религиозности, но прежде всего из-за человечности. Капеллан — это тот, кто помогает сохранить человечность в тех людях, которые воюют — они встречаются со смертью, и они сами убивают, а это просто так не проходит для человеческой души. В разных Церквях есть хорошие капелланы, и не очень хорошие, и это не зависит от того, к какой конфессии принадлежит тот или иной священник.

— Сколько всего сейчас в ВСУ военных капелланов?

— Штатных капелланов у нас до сих пор нет. С начала войны я собирал информацию о тех священниках, которые ездят на фронт. Не все, кто ходит с биркой «капеллан», ими являются. Капеллан — это обязательно священнослужитель, независимо от того, к какой Церкви он принадлежит. Он также должен получить на свою деятельность благословение церковного руководства. То есть человек должен иметь духовное образование и быть рукоположен. Его должна рекомендовать конкретная Церковь, и он должен иметь определенный опыт служения в качестве священника в приходе. Почему это важно? Потому что если он не умеет вести себя как священник среди гражданских в мирное время, то нельзя бросать его сразу в войска и называть капелланом. Сегодня Церкви начинают сознательно подходить к этому вопросу, к священнослужителям, которых они рекомендуют в качестве капелланов.

Фото: eparhiya.com.ua

Сегодня у нас есть священники капелланы и священники волонтеры. Священники-капелланы приезжают и живут среди военных от трех недель и более, после этого в их психике происходят изменения, такие же, как у военных. Волонтеры приезжают на фронт и находятся там максимально десять-четырнадцать дней. Они оказывают духовную опеку, но не приезжают постоянно в одну и ту же бригаду. Священники-волонтеры – те, кто собрал помощь для военных, приехал на фронт и вернулся домой. А приезд на фронт военных капелланов происходит централизованно, формируются списки, которые согласовывает Министерство обороны и Генеральный штаб, проводится проверка. Военные капелланы назначаются в конкретные бригады и воинские части через штабы оперативно-тактических группировок.

— И все же, сколько военных капелланов сейчас ездит на фронт?

— С начала войны, если считать священников-капелланов, которые проживали с военными и выполняли свое служение, то мы имеем данные о 591 капеллане. Больше всего, 295 священников, из Украинской Православной Церкви Киевского Патриархата, 123 капеллана из Украинской Греко-Католической Церкви. Из Украинской Православной Церкви (Московского Патриархата) было всего 9 капелланов. Ряд церквей имеют священников, которые приехали и уехали, таких примерно 30 священнослужителей. Очень трудно понять, сколько священников от протестантских Церквей, потому что они иногда даже скрывают, к какой конфессии принадлежат. Мы можем давать рекомендации только священникам тех Церквей, которые входят в Совет пастырской опеки при Министерстве обороны. Туда входят те Церкви, верующие которых служат в ВСУ.

Сегодня есть много священнослужителей и не только священнослужителей, которые едут в зону боевых действий с целью проповедования, а также и помощи. Например, был Майдан и у людей был посыл, независимо от того, к какой конфессии они принадлежали, они шли, молились вместе, и это пост-майдановское вдохновение сохранилось.

— А разве фронт может быть местом для проповедей? Могут ли священники ехать туда с целью проповедования?

— Нет, не могут. В мире существует такой общий подход к капелланству, что вооруженные силы не могут использоваться как миссионерская территория. У нас, конечно, культура военного капелланства еще не сформирована. Но положительные изменения уже происходят. В начале войны мы получили распоряжение №677-р от Кабинета Министров от 2 июля 2014 года «О службе военного духовенства (капелланской службе) в Вооруженных силах, Национальной гвардии и Государственной пограничной службе». Мы тогда получили требование разработать положение о капеланстве и начали работать над этим. Как результат — 27 января 2015 года министр обороны подписал приказ №40 «Об утверждении Положения о службе военного духовенства (капелланской службе) в Вооруженных силах Украины».

Фото: eparhiya.com.ua

После этого представители протестантских Церквей начали нас критиковать за те требования к капелланам, которые мы прописали, так как под некоторые из требований они не подпадали. Например, одним из требований было, чтобы военного капеллана рекомендовала именно та конфессия, к которой он принадлежит, а не другая. Среди протестантских религиозных объединений такие нарушения были массовыми. Еще одним из требований является наличие духовного образования и рукоположения в священники. У протестантов существует концепция всеобщего священства, и поэтому у них необязательно быть рукоположенным. Однако в капелланстве это не работает. Капелланы — это представители Церквей, которые должны быть рукоположены и иметь благословение на это служение. Они готовятся к этому служению и не только в Церкви, они получают дополнительный, так сказать, «военный билет». В университете Драгоманова сейчас открыты курсы военных капелланов и некоторые священники пошли туда учиться, и они получат диплом. Но есть такие протестантские или православные священники, которые ездят на фронт и говорят, что им «никакое образование не нужно».

— А как насчет капелланов тех добровольческих батальонов, которые сегодня не входят ни в ВСУ, ни в Нацгвардию?

— Там очень разная ситуация. У некоторых просто сложились какие-то человеческие отношения. Есть конкретные священники, которые приезжают к своим прихожанам, служащим в этих батальонах. Есть такие священники, которые сперва начали приезжать как волонтеры. То есть в церквах есть такие священники, которые не проходят через структуры, отвечающие за направление капелланов, а попадают на фронт своим путем. Случается даже, что такие священники иногда делают громкие заявления, не соответствующие позиции Церкви. Но они работают, и если конкретная Церковь не наложила на них запрет, то значит она согласна с их деятельностью.

— Справляются ли капелланы с возложенной на них миссией?

— Для того, чтобы сказать, справляются, или нет, надо знать критерии эффективности капеллана. Здесь многое зависит от конфессии, бригады, отношения командования, и способности священника соответствовать тому призванию, которое на него возложено. В общем — капелланы нужны.

— И сколько капелланов сегодня нужно?

— В приказе №40, о котором я упоминал, есть свои квоты. И в соответствии с этими квотами, мы в прошлом году посчитали, что нам нужно в Вооруженных силах 344 военных капеллана. Как я уже упоминал, сегодня через капелланство прошли почти 600 священников, то есть те, кто проживали вместе с солдатами на фронте. Кроме того, есть еще 200 человек, половина из которых священники, которые также приезжают на фронт, а другая — диаконы, семинаристы, монахи, которые не являются священниками, которые едут, как помощники капелланов, и церковные активисты, не имеющие рукоположения.

— Я знаю, что есть священники, которые воюют. Насколько это распространено?

— Вообще-то, капеллану запрещено убивать и проливать кровь. Но есть случаи нарушения этого, и они есть во многих церквях. Как правило, люди несут за это церковное наказание. Согласно международному гуманитарному праву священнослужитель не может стрелять и не может убивать. Он, правда, может защищаться в случае нападения на него, или на раненых рядом с собой. Но церковные требования это категорически запрещают.

Но у протестантов есть такая возможность, такой своеобразный отзыв священства. То есть протестант может прийти к своему епископу, и тот может сложить с него полномочия пастыря. То есть, у них нет отношения к священству, как к Таинству. В таком случае протестант становится обычным мирянином и может идти воевать, а потом может вернуться, снова быть пастором, если он соответствует их критериям. Это не укладывается ни в видение традиционных Церквей, ни в европейскую модель капелланства. Почему капеллану нельзя убивать? Потому что если он стреляет и убивает, то значит — начнут стрелять и убивать капелланов. Потому что их тогда будут считать военными, а они ведь «не воюющие».

— То есть, в целом священники не воюют, но бывают случаи, когда священник берет в руки оружие?

— Да, было несколько таких случаев, суммарно может до десяти. Это случалось при разных обстоятельствах. Были нападения на блокпост, была попытка убить раненых и они (священники) должны были защищаться… Был случай, когда погиб протестантский священник. Их выгнали из их церкви в Луганске — священника и несколько его мирян. Они пошли, и просто подписали контракт как военнослужащие. Воевали, и он погиб в Песках.