Лев Гудков — «иностранный агент»
Лев Гудков руководит последним независимым институтом по изучению общественного мнения. И вот правительство объявило его врагом.
Алисе Бота (Alice Bota)
Когда Льва Гудкова объявили иностранным агентом, он ничего не понял. Никто из министерства юстиции его об этом не проинформировал. Но теперь его телефон разрывается от звонков, звонят журналисты, а когда Гудков снимает трубку, а они рассказывают ему, что произошло, он чувствует себя подавленным и испытывает отвращение.
Российское министерство юстиции объявило институт по изучению общественного мнения, возглавляемый социологом Гудковым в Москве, «иностранным агентом». Все в духе советских традиций: агент — это враг. Саботажник.
Лев Гудков поначалу ничего не делает. Он не импульсивный человек, его голос звучит настойчиво и все же спокойно, его предложения точные, не расплывчатые. Даже эмоции, которые он показывает, возмущение и ярость, кажется, находятся под контролем. Официально он говорит, что он и его коллеги не беспокоятся по поводу решения министерства юстиции. На самом же деле, Гудкова сильно задели.
То, что когда-то может до этого дойти, он уже давно подозревал. Его институт, Левада-Центр — последний независимый институт по изучению общественного мнения в России. Социологи Центра сотрудничают и с иностранными партнерами — институтом Gallup, Немецким обществом технического сотрудничества или Колумбийским университетом. Около 40% заказов поступают из-за рубежа — от газет и телеканалов, университетов и компаний.
Это нападение не на него самого, а на гражданское общество, говорит Гудков
Еще два года назад Гудков и его коллеги спорили о том, нужно ли прекратить сотрудничество с заказчиками из-за рубежа. Но социологический центр, который отказывается от обмена с иностранными институтами, изолирует себя в страхе — такое развитие Гудков категорически отвергал.
То, что Левада-Центр был объявлен агентом, это нападение не только на него и порядка 60 коллег, но и на гражданское общество, говорит Гудков. Если спросить Гудкова, где его можно найти, он отвечает: между Лубянкой и Кремлем. На Лубянке находится здание органов госбезопасности. Здесь в советское время допрашивали и пытали сотни тысяч людей, еще сегодня здесь работает ФСБ. Здание расположено между блестящим зданием универмага детских товаров и незаметным камнем, который напоминает о жертвах сталинских репрессий. Отсюда до Левада-Центра — 250 шагов. Кремль находится в 450 шагах от Левада-Центра. Здесь с начала века — Владимир Путин. Кремль — место власти, Лубянка — место страха, а жизнь почти 70-летнео Льва Гудкова находится посередине этих двух полюсов.
Стигматизация показывает свое действие
Как социологу нужно делать свою работу, чтобы его заклеймили «иностранным агентом»? Как он должен опрашивать население о его оценке экономической ситуации в России? Как поднять популярность Владимира Путина?
Это невозможно, говорит Лев Гудков. Он и его коллеги не могут задавать людям такие вопросы и всерьез надеяться на ответы. Первые государственные институты уже прекратили сотрудничество с Левада-Центром и прервали даже многолетние исследования. Без обоснования, говорит Гудков. Другие заказчики еще думают, будут ли они продлевать договоры. Стигматизация оказывает свое воздействие. «У страны, которая ничего не хочет о себе знать, печальное будущее», — говорит Гудков.
В России есть и другие институты по изучению общественного мнения. У одного из них, ФОМ, также есть иностранные партнеры, но он может продолжать беспрепятственно работать — важнейшим заказчиком является российское государство. Другой, ВЦИОМ, на 100 процентов принадлежит государству. Раньше, в момент основания в 1987 году, Левада-Центр носил еще это имя, но в начале нулевых произошло «вражеское взятие» и сверху был назначен руководитель. Сотрудники Левада-Центра покинули ВЦИОМ и основали новый институт. Они назвали его в честь своего основателя Юрия Левады. После его смерти в 2006 году директором стал Лев Гудков.
Левада-Центр является для многих иностранных журналистов рекомендуемым источником. Немецкая газета Osteuropa переводит сочинения Гудкова на немецкий язык, в которых он пишет о поиске Россией идентичности или о развитии ситуации в российском обществе, которое его беспокоит. Такие голоса в прошедшие годы стали слышны все реже в России.
Тот, кто хочет приблизиться к социологу Гудкову, приближается не к человеку, а к коллективу. Он образовался в конце 60-х при профессоре философии Юрии Леваде. Лев Гудков тогда изучал журналистику и посещал легендарные лекции Юрии Левады, который в то время работал в первом социологическом институте СССР. При Сталине социология считалась «буржуазной псевдонаукой», а после 1968 года, когда в Прагу вошли советские танки, институт был «зачищен». Аспирантов распустили, сам Левада больше не мог преподавать. Но неформально он продолжал проводить лекции, студенты следовали за ним. И Лев Гудков. «Никто не говорил так, как Левада», — вспоминает он. Студенты тогда встречались в своих институтах и квартирах, отмечали и спорили. «Это было самое счастливое время в моей жизни», — говорит Гудков.
Когда Гудков сдал свою дипломную работу в университете, на него обрушилась научный руководитель. В работе речь шла о концепции отклоняющегося поведения, Гудков ссылался на опального Леваду. Он должен уничтожить эту работу, говорила научный руководитель. Но Гудков решил пойти против системы. Он находит буржуазного философа, называет его Макс Пумперникель (в честь Макса Вебера, который был для него социологическим образцом, а Пумперникелем его дразнили в детстве). И этому Максу Пумперникелю он вкладывает в уста свою теорию и работает над ней до изнеможения. Жена Гудкова включила в работу пару пассажей марксистско-ленинской философии, коллега придумывает английские названия библиографии. В конце концов, Гудков проходит с этой работой.
Единственный раз Гудков думал о том, чтобы покинуть страну
В прохладный день 2016 года Лев Гудков сидит в своем офисе. На подоконнике лежат фотографии, воспоминания вперемешку, жизнь в черно-белом цвете. Гудков рассматривает фотографии, его голос становится мягче. Несколько фотографий отца с фронта. Фотографии маленького Льва, который смотрит в объектив. Студент Гудков в очках с толстой оправой. Гудков в прокуренной кухне, с друзьями из Левада-Центра. Единственный раз Гудков думал о том, чтобы покинуть страну. Это был 1983 года, Гудков хочет убедить Леваду уехать за границу, возможно, в Германию. Но тот категорически против: «Намного важнее заниматься страной, в которой живешь», — сказал Левада.
Немного позже началась Перестройка, Гудков остается скептически настроенным, не верит в перемены, впадает в пессимизм, и ошибается. Андрей Сахаров, один из известнейших диссидентов Советского Союза, может вернуться из изгнания. Основываются издательства. Горбачев хочет теперь знать, о чем думает народ. О чем он действительно думает. Отрывается первый институт по изучению общественного мнения в СССР — ВЦИОМ. Левада через некоторое время становится его руководителем — и приводит с собой команду, здесь и Лев Гудков. Они спрашивают российское население об их мечтах и страхах, они спрашивают, как они себя идентифицируют, во что верят и как смотрят на другие народы.
На протяжении многих лет самопровозглашенные патриоты пытаются опорочить Левада-Центр. Как американского агента, как организацию, представляющую антироссийские и антипатриотические интересы. Гудков и его коллеги значатся в списке на сайте, который называется «Пятая колонна. Враги нации». Там перечислены организации—предатели. На первом месте находится критически настроенная по отношению к правительству «Новая газета». Левада-Центр на четвертом месте.
«С Левады все началось. На мне все закончится»
Гудков не верит, что Владимир Путин лично объявил войну Левада-Центру. «Не было прямого указания из президентской администрации против нас», — говорит он. Левада-Центр просто стал жертвой репрессивной динамики прошедших лет, сопутствующего ущерба от настроений, где каждый может вступить в борьбу против предполагаемых предателей и антипатриотов. В своем открытом письме Гудков пишет: «На самом деле за этой новой волной шпиономании, в которой воплощены самые худшие формы тоталитарных практик, стоят циничные интересы». Произошло все так, что председатель одной правой НПО очернил Левада-Центр в министерстве юстиции как иностранного агента. Министерство же расследует любую кляузу. Оно объявило Левада-Центр иностранным агентом. Гудков написал письмо министру юстиции и выразил протест. Он подал иск. И собирается пойти по инстанциям.
Из старых сотрудников, которые однажды собирались на квартирах и вместе пели песни и спорили, осталось всего лишь несколько. Более молодые расстроены, говорит Гудков. И они чувствуют себя неуверенно. «С Левады все началось», — говорит Гудков. «На мне все закончится».
В этот прохладный день Гудков позирует фотографу на дороге. Он смотрит влево в сторону Лубянки, в потом идет направо в сторону Кремля, мимо туристов и сувенирных магазинов с матрешками и чашками с портретами Путина. Двое мужчин идут навстречу. Один одет, как Сталин, другой, как Ленин. Они фотографируются с туристами. Те фигуры, которые создал Советский Союз, которые ответственны за ту атмосферу страх, стали теперь туристическими символами. Туристы обнимаются с переодетыми мужчинами, будто находятся в Диснейленде. Но Лев Гудков, отца которого убили по приказу Сталина, больше их не замечает.
Источник:
