Лукашенко все труднее рекламировать россиянам обветшалую белорусскую модель
Для белорусов же печальнее всего, что у официального лидера нет стратегии, как развивать страну в постиндустриальную эпоху.
Александр Класковский
Этот диалог Александра Лукашенко с российскими журналистами обошелся без откровенных выпадов в адрес Кремля. Что и понятно. На будущей неделе, как анонсировал сам белорусский президент, состоится его встреча с Владимиром Путиным. Не время для филиппик, подобных тем, что звучали, например, в сентябре (хотя нефтегазовый конфликт до конца так и не удалось пока разрулить).
Впрочем, и на этой масштабной пресс-конференции для представителей российских СМИ и блогеров, прошедшей в Минске 17 ноября, Лукашенко не забывал раз за разом аккуратно бросать камешки в огород восточной соседки. Давал понять, что она не соблюдает принцип равноправной интеграции и вообще стала источником проблем для белорусской экономики.
Низкие зарплаты? Так ведь «братский» газ кусается!
Согласно традиции жанра (пресс-конференция подобного формата была уже 13-й), Лукашенко также пытался ненавязчиво обрисовать преимущества белорусской модели, здешнего здорового консерватизма, на фоне всяких шараханий (в экономике, образовании, отношении к истории и пр.), социальных контрастов и глобальных амбиций, свойственных России.
Но при затяжном падении ВВП, жизненного уровня белорусов рекламировать достижения страны — действительно аккуратной, по-европейски чистенькой в глазах приезжающих россиян — становится делом все более неблагодарным. Де-факто Лукашенко хвалился увядающей натурой — застоем, который превратился в ползучую деградацию.
«Скажу откровенно, мы своих людей избаловали немного. Потому что, ну, народный президент…» — попытался проговорить белорусский лидер кусок привычной саморекламы.
Однако при всей политкорректности гостей один из первых вопросов был о здешних низких зарплатах. Пришлось объяснять этот неприятный казус дороговизной газа из братской России. Чем сразу же были смазаны тезисы о завоеваниях нашей интеграции.
Мягко пеняя Москве, Лукашенко намекал, что на российском рынке свет клином не сошелся. Мол, наши продукты нарасхват: и арабским шейхам нравятся, и необъятный китайский рынок открывается. А Европа конкуренции в этом плане даже побаивается.
Но эксперты четко объяснят вам, что в этих заявлениях много бравады. К сведению: китайцы почти не пьют молока, не едят сыра — говорят, из-за особенностей физиологии. Во всяком случае, большой традиции потребления молочных продуктов, экспортом которых гордится наш агропром, там нет.
И вот вам цифры. За 2015 год Белоруссия поставила в Китай продукции АПК примерно на 15 миллионов долларов, при том что в Россию за прошлый год поставлено наших продовольственных товаров и сельскохозяйственного сырья более чем на 3,7 миллиарда долларов. Понятно, что даже если нарастить продовольственный экспорт в Китай в несколько раз, никакой альтернативы не получится.
Так что и впредь доведется отстаивать перед россиянами честь наших креветок (эта тема на пресс-конференции тоже прозвучала: никакого реэкспорта, честно перерабатываем сырье и все такое).
Горы интеграционных бумаг не работают
В целом же по тональности разговора ощущалось, что иллюзий в отношении интеграции — как в рамках двойки, так и в ЕАЭС — у Лукашенко не осталось. Прозвучало даже, что в ЕАЭС может начаться дезинтеграция.
Был осторожно оглашен целый список претензий к Москве. Начиная от того, что у белорусов есть интерес к самостоятельной добыче нефти в России, но нас не допускают (скажем, к покупке акций Башнефти). И заканчивая тем, что «когда начал работать канал «Беларусь 24», не очень-то нас хотели в ваше информационное пространство запускать. Вот и вся дружба».
Признав, что Минск не особо торопится реализовывать ставшие притчей во языцех пять интеграционных проектов (связанных со вхождением российского капитала в белорусские активы), Лукашенко выдал афоризм в своей стилистике: «Нужно, чтобы это были проекты, которые притягивают Белоруссию к России, не наклоняют, не нагибают, а притягивают».
Рефрен же был таков: за два десятилетия интеграции так и не созданы (подтекст: со стороны Москвы) равные условия хозяйствования. Лукашенко заметил: мы были слишком романтичны, когда двадцать лет назад проектировали Союзное государство.
На самом деле равные условия хозяйствования Москва легко пообещала потому, что тамошним стратегам белорусская независимость представлялась временным недоразумением. Между тем коса нашла на камень, «братского единения» не получилось, а Лукашенко теперь регулярно побивает российскую сторону упреками: обещали, но не выполняете, нашим потребителям тот же газ вон насколько дороже обходится, чем, например, смолянам.
Лукашенко и Путин сядут и тихонько договорятся
Из этих оправданий и обид сухой рациональный вывод таков: договоренности в рамках Союзного государства и ЕАЭС оказались сырыми, в значительной мере неработающими. Столько бумаг подписано, а все равно разруливать проблемы придется на скорой встрече с Путиным: «…Наверное, 22-го где-то мы встретимся, на следующей неделе, сядем вдвоем и обсудим некоторые принципиальные вопросы».
Причем не факт, что удастся развязать все узлы и надолго предотвратить новые конфликты. Проблема в том, что у России скудеет материальный ресурс для подпитки интеграционных процессов, технологическим донором она тоже стать не может, а некое духовное или кровное родство народов (о чем тоже можно спорить) — слишком эфемерная почва для интеграции.
Про айфоны-плафоны
Понятно, что заявления Лукашенко перед российскими журналистами в значительной степени носили характер экспортного пиара. Но многое могут намотать на ус и белорусы.
В частности, прозвучавшая во второй раз за последние дни установка в следующем году «умереть, но выйти на пятьсот» долларов средней зарплаты чревата большими неприятностями для нашей экономики. На грабли под слоганом «всем по 500» (цикл: вброс пустых денег — инфляция — девальвация со всем букетом сопутствующих прелестей) уже наступали дважды. Так что готовьтесь от такой заботы о благосостоянии получить граблями по лбу еще раз.
С одной стороны, глава государства продемонстрировал, что понимает тренд эпохи, угасание эры энергетических держав: «Будущее за новейшими технологиями — тем, к счастью, что мы создали в свое время: Парком высоких технологий. Вот эти всякие гаджеты, айфоны, плафоны и прочее будут приносить богатство в будущем…».
Он хвалился мозговитостью наших айтишников, даже высоким показателем интернет-зависимости белорусов в каком-то рейтинге. Смело заявил, что Белоруссия — самая свободная страна в плане Интернета (с чем категорически не согласны во Freedom House и других организациях, стоящих на страже свободы слова).
С другой стороны, прозвучало: вот если бы мы добывали семь миллионов тонн нефти в год, Белоруссия была бы самой процветающей европейской страной. Вопрос: а как же процветают в Европе страны, в которых никакой нефтедобычи нет?
Экономисты говорят, что нам как раз бы избавиться от нефтяного проклятья, но руководитель при всех прогрессивных мыслях об айфонах-плафонах, как видим, по-прежнему уповает на сырьевые блага.
Матерное слово «омбудсмен»
В целом из рассуждений Лукашенко об отечественной экономике вывод таков: настоящих реформ в Белоруссии не будет. Действующий президент настроен до последней возможности сражаться за каждый винтик устаревшей системы, которую сам любовно сконструировал, держа в голове советский идеал.
Дело даже не в том, что он ныне опять долго оправдывал празднование дня Октябрьской революции и хвалил заслуги коммунистической партии. Главная беда в том, что нет стратегических идей, как обеспечить развитие страны в реалиях постиндустриальной эпохи. Одной передачей Парку высоких технологий пустующих зданий в районе столичной площади Якуба Коласа здесь явно не обойтись. Нужны качественно иные рамочные условия для всей экономики.
Между тем Лукашенко снова оправдывал сохранение, пусть и в модифицированном варианте, того же колхозно-совхозного строя: мол, «нельзя здесь бездумно осуществлять эти реформы и проводить чохом». Тем более что в этом плане, как выясняется, нам и так даже немцы завидуют: «Ну разве на 30-50 гектарах можно работать? Вот они и ходят, просят дотации постоянно. Говорят: нам бы такие массивы, было бы высокорентабельное сельское хозяйство».
На самом деле именно в Белоруссии дотации сельскому хозяйству огромны и, увы, не особо эффективны.
Он также оправдывал сохранение советской по сути системы ЖКХ под жестким госконтролем: «Считаю, что нельзя эту сферу, по крайней мере сейчас и в обозримом будущем, поделить на куски и приватизировать».
Правда, при этом отметил, что, например, в Минске ввели систему хаус-мастеров, как у немцев. Да, но любой обычный минчанин вам скажет, что нам в этом плане до немцев как до Луны. Что изменилось по сути, если хаус-мастером назвали вчерашнего сантехника, у которого квалификации не прибавилось и который быстро прибегает на вызов только если предвкушает мзду?
Кроме того, президент оправдывал систему государственных СМИ, которые, как признался, дотируются из бюджета. Снова заявил, что в образовании не надо бежать за Болонским процессом. Мол, даже те европейцы, которые нам добра желают, советуют не разрушать прежние порядки в этой сфере. Хотя перед этим в приливе откровенности признался, что когда погружается в сферу образования, то «становится страшно» — столько там проблем, столько «дурноты неразумной».
Еще одним из перлов пресс-конференции стало высказывание, как он, Лукашенко, видит проблему прав человека: «Меня упрекали, там… Какие права человека? Главный омбудсмен (матерное это слово) — это президент».
Это старый его подход: приземлить вопрос прав человека до уровня материальных благ. Мол, митингами сыт не будешь, главное — чтобы у народа было вдосталь хлеба и зрелищ.
Белорусы в свое время согласились на такой социальный контракт, и его довольно долго удавалось поддерживать — во многом за счет субсидий от Москвы.
Но сегодня режим, обрезавший внутренние свободы (якобы во имя сытой стабильности), посадивший экономику на российскую наркоиглу, все хуже справляется даже с задачей обеспечивать терпимое по неприхотливым постсоветским меркам благосостояние массы граждан.
Источник:
