Почему американцы не любят Хиллари КлинтонПредвыборная гонка в США 2016

Набор качеств, которыми располагает Хиллари Клинтон, еще недавно казался оптимальной характеристикой потенциального кандидата в президенты — собственно, поэтому про нее и принято говорить, что никто прежде не был настолько подготовлен к президентской должности. Но в 2016 году большая часть этих вроде бы положительных характеристик в личном деле звучит скорее как обвинение, а не комплимент.

Александр Горбачев

В 2016 году у американских граждан есть уникальный шанс избрать своим лидером человека, который последние несколько десятков лет готовился к тому, чтобы выполнять эту работу, и, возможно, является вообще самым компетентным кандидатом в президенты в истории США. Плюс ко всему ее избрание станет еще и очередным прорывом к мечте о подлинно всеобщем равенстве: двести с лишним лет спустя после подписания Конституции высший пост в стране впервые займет женщина.

Эта женщина, Хиллари Родэм Клинтон, служила США в качестве первой леди и показала себя в этой роли не только преданной супругой, но и успешным политиком, внеся важный вклад в реформы здравоохранения и эмансипацию женщин. Хиллари считается едва ли не самой успешной президентской женой со времен Элеоноры Рузвельт. Эта женщина была сенатором от штата Нью-Йорк в тяжелейший для главного города страны период после терактов 11 сентября. Эта женщина отвечала за американскую внешнюю политику в годы, когда на Ближнем Востоке случилась «арабская весна» и, казалось, забрезжила надежда на долгожданную демократию. Эта женщина всю жизнь боролась за гендерное равенство и права меньшинств; ее нынешняя президентская программа обещает принципиально улучшить медицинскую систему, продолжить битву с предрассудками и дискриминацией, помочь нелегальным иммигрантам легализоваться, приструнить олигархов с Уолл-стрит и даже разобраться с проблемой сексуального насилия в университетах. В общем, такого кандидата дай бог каждому.

Есть, правда, один нюанс. Так ситуация выглядит в глазах самой Хиллари Клинтон и ее команды, но не в глазах большинства американцев. И хотя пока по всем прогнозам в будущей схватке с Дональдом Трампом Клинтон должна выйти победительницей (после вчерашнего последнего раунда праймериз Хиллари наконец формально закрепила свой статус кандидата в президенты США от Демократической партии), для миллионов избирателей это будет выбор меньшего из двух зол. Сейчас больше половины сограждан относятся к Хиллари Клинтон скорее негативно.

Иными словами, Америка оказалась в положении, когда даже первичная эйфория, вызванная новым лидером и новой надеждой, стране не грозит — присягать на верность нации Хиллари Клинтон, скорее всего, будет в статусе уже нелюбимой руководительницы. Вопрос в том, как она дошла до жизни такой.

Нелюбовь справа

Третьего мая, когда стало окончательно понятно, что номинация в президенты никуда от Дональда Трампа не уйдет, глава Республиканского национального комитета с именем тренера по квиддичу Ринс Прибус опубликовал твит, в котором, пусть и с небольшой опечаткой, заявил следующее: Дональд Трамп — наш кандидат, нам всем нужно объединиться ради борьбы с Хиллари Клинтон.

Если рассматривать американскую политику исключительно с точки зрения взглядов и платформ, такая позиция Прибуса, одного из главных представителей республиканского истеблишмента, может показаться парадоксальной. В конце концов, именно Прибус провозгласил, что республиканцам пора модернизироваться и работать на то, чтобы под их знамена пошла молодежь, женщины, а также выходцы из стран Латинской Америки — три большие группы избирателей, с которыми у консерваторов в последние годы как-то не ладится. Именно он долго и упорно работал над перезапуском имиджа республиканцев. Пока не появился Трамп и не перезапустил этот имидж на очень неожиданный лад; согласно последним заявлениям кандидата, он хотел бы превратить республиканцев в «партию рабочих». В теории разговаривать с Хиллари Клинтон республиканскому истеблишменту вообще-то было бы легче, чем с Трампом. И с точки зрения поиска компромисса, и просто с точки зрения общего политического языка. Но это в теории. На практике раскол между двумя главными американскими партиями силен, как никогда, и Хиллари для республиканцев является главным олицетворением вражеской силы, безусловным злом, которое необходимо остановить во что бы то ни стало. Чувства эти, надо сказать, взаимны.

Послушав дебаты республиканских кандидатов в президенты, можно было прийти к выводу, что последние восемь лет Америкой управляла именно Хиллари Клинтон — во всяком случае, склоняли ее на разные лады и винили во всех бедах едва ли не больше, чем Барака Обаму. Впрочем, то, что в администрации Обамы Клинтон поработала всего четыре года и рассталась с президентом не в лучших отношениях, не смущает и саму Хиллари, которая чем дальше, тем больше строит свою риторику на идее продолжения либерального курса Обамы. Если лозунг Трампа — «Снова сделаем Америку великой», то Клинтон противопоставляет этому тезис, что Америка никогда не переставала быть великой, а республиканцы, наоборот, все испортят.

Собственно, эту чрезвычайную враждебность оппонентов она старается обернуть в свою пользу, постоянно подчеркивая: видите, как они меня ненавидят? И так уже двадцать с лишним лет, а я все еще здесь — и раз смогла отражать атаки супостатов прежде, смогу и в Белом доме. В этом смысле риторика Клинтон как раз перпендикулярна тому, с чем изначально приходил на должность Обама, ратовавший за объединение разных политических сил на платформе здравого смысла. С другой стороны, в Америке, где полновесным кандидатом в президенты становится Дональд Трамп, говорить о здравом смысле уже как-то не приходится, как и о каком-либо объединении между республиканцами и демократами.

История демонизации Хиллари Клинтон консервативными силами и правда не первой свежести. Тогдашняя первая леди еще в 1998 году произнесла знаменитую фразу об «огромном праворадикальном заговоре» против ее мужа в связи со скандалом вокруг Моники Левински. У республиканцев было не много оснований любить Билла Клинтона, хотя его президентство и было отмечено немалым количеством реформ, получивших поддержку обеих партий. Билл все равно раздражал: в конце концов, до того республиканцы почти безвылазно просидели в Белом доме четверть века с перерывом на Картера, а проведенный Клинтоном центристский перезапуск Демократической партии оппонентов не обрадовал.

Президентская жена раздражала и того больше — слишком независимая, слишком влиятельная, слишком не похожа на всенародную бабушку Нэнси Рейган. Та, может, и давала мужу советы по обнародованию президентских решений, основываясь на расположении звезд, но, во всяком случае, не лезла в политику. А Хиллари, когда ее во время предвыборной кампании 1992 года спросили, не было ли конфликта интересов между ее юридической практикой в Арканзасе и мужниным губернаторством, отрезала: мол, вам, наверное, больше бы понравилось, если бы я сидела дома и готовила выпечку, но я не такая. Хиллари была вдвойне первой леди: первая в Белом доме жена со степенью (доктор юриспруденции); первая со своей собственной профессиональной карьерой; первая, кто дерзнул устроить себе кабинет в Западном крыле. Традиционалистам все это, конечно, было не по нраву. Хотя степень мизогинии тут никак не измеришь математически, принято считать, что сыграла роль и она: люди, которые уверены, что место женщины в общем и целом у плиты, логичным образом воспринимают женщину, метящую в Белый дом, как врага.

Конфликт разжигало и относительно вольное поведение четы Клинтон у власти и после власти. Популярное в России дело Моники Левински — это только один, самый известный эпизод. А ведь было еще и дело компаний Whitewater и Madison Guaranty, когда Хиллари обвиняли в том, что она использовала семейные связи для защиты друзей-инвесторов от государственных регуляторов. И «Трэвелгейт», когда Хиллари обвиняли, что она уволила нескольких сотрудников департамента путешествий в Белом доме, чтобы заменить их на своих знакомых из Арканзаса. И самоубийство Винса Фостера, советника Билла Клинтона, породившее массу самых разнообразных конспирологических теорий.

Хватало спорных эпизодов и в дальнейшей политической биографии Клинтон — взять хотя бы теракт в Бенгази, в связи с которым Хиллари, тогдашнего госсекретаря, принято упрекать в том, что она знала об угрозе безопасности американского посольства в Ливии и ничего не предприняла. Или бесконечно тянущийся скандал вокруг того, что на посту госсекретаря Клинтон использовала личный почтовый сервер вместо государственного. Или конфликты интересов между госслужбой Клинтон и донорами основанного ее мужем фонда. В прошлом году наделала шуму книга «Clinton Cash» — проспонсированное консервативной исследовательской организацией GAI расследование, как деньги, получаемые Фондом Клинтонов и лично бывшим президентом и его женой, могли влиять на сомнительные бизнес-сделки по всему миру. Например, канадский угольный магнат Фрэнк Джустра, пожертвовав фонду десятки миллионов долларов, свозил Билла Клинтона на ужин с Нурсултаном Назарбаевым — и в результате получил крайне выгодный контракт на разработку казахстанских урановых шахт.

Кто проспонсировал публикацию «Clinton Cash», вопрос не праздный. Трудно отрицать, что за десятилетия, проведенные в политике, Хиллари Клинтон совершила энное количество спорных поступков. Но на расследование этих поступков самые разные республиканские организации тратят миллионы долларов; существуют и такие, единственной целью которых является не допустить Клинтон до власти, показав американскому народу ее истинную сущность. Дело доходит до информации о том, сколько стоили номера гостиниц, где Клинтон останавливалась в рамках промотура в поддержку своей книги. Или до книг, где утверждается, что в Белом доме при Клинтонах украшали елку трубками для курения крэка, и фильмов, где одна из женщин, с которой якобы спал Билл, обвиняет чету Клинтон в заказном убийстве ее кота.

Разумеется, это не значит, что все обвинения консерваторов в адрес Клинтон безосновательны. Но ощущение, что против Хиллари действует слаженная машина контрпропаганды, в самом деле возникает. В лице Трампа у этой машины появляется еще и очень громкий рупор — республиканский номинант не обеспечен заметным чувством стыда и наверняка не преминет многократно перечислить все возможные претензии к Хиллари, включая выдуманные. В конце концов, политическая карьера Трампа началась с заявлений о том, что Барак Обама на самом деле родился в Кении. Собственно, Трамп уже вовсю обвиняет Клинтон в том, что она попустительствовала сексуальной распущенности своего мужа — и это притом, что секс-скандал уже давно не считается особенно продуктивным способом атаковать семью 42-го президента США. Про все остальные темные места политической биографии Клинтон Трамп пока, скорее всего, просто толком не знает, но на то, чтобы восполнить пробел, у него есть четыре месяца. Приготовьтесь: будет довольно неприглядно.

Нелюбовь слева

Насколько в разных мирах существуют сейчас американские либералы и консерваторы, видно хотя бы по претензиям у тех и других к Хиллари Клинтон. «Всю Америку уже тошнит от вашей чертовой электронной почты!» — проревел Берни Сандерс этой зимой во время дебатов демократических кандидатов в президенты, вызвав шквал аплодисментов. Левых, сомневающихся в том, что Хиллари хорошая кандидатура на президентский пост, мало волнуют исследования Конгресса по поводу ее ошибок в Бенгази и уж точно не волнуют досужие теории по части Whitewater или суицида Винса Фостера (тем более что ни по одному из этих дел формальных обвинений Хиллари так и не предъявили). Как и консерваторов, их, впрочем, действительно волнуют деньги, а точнее, от кого и за что Хиллари Клинтон их получает.

Самой заметной историей о порочной связи между семейством Клинтон и финансовой индустрией (условно обозначаемой термином Уолл-стрит), которую принято винить в имущественном неравенстве вообще и кризисе 2008 года в частности, стал в этом году сюжет о выступлениях Хиллари Клинтон на мероприятиях, которые организуют инвестбанки вроде Goldman Sachs. Во-первых, за эти выступления как Хиллари, так и ее мужу платят несусветные деньги — по $265 тысяч за речь, больше, чем Берни Сандерс заработал за весь 2014 год. Во-вторых, несмотря на призывы обнародовать содержание выступлений, Клинтон до сих пор не сделала этого и, видимо, уже не сделает. Бывшая госсекретарь поставила странное условие: мол, опубликую расшифровки своих речей, когда остальные кандидаты опубликуют свои, подразумевая под «остальными» республиканцев.

В-третьих, эти самые речи — только вершина айсберга. По некоторым подсчетам, с тех пор, как Билл Клинтон покинул Белый дом, только общая сумма гонораров за публичные выступления ему и его жене составила более $125 млн. Это не считая миллиона других способов, какими бизнес пытается подружиться с бывшим и, возможно, будущим президентами США. Тут и прямые многомиллионные взносы в политические комитеты в поддержку Клинтон, и все те же вложения в Фонд Клинтонов, которые, согласно ряду источников, представляют собой замаскированную форму взятки за связи в верхах. В принципе в том, что бывшим сильным мира сего платят большие деньги за то, чтобы посветить лицом, нет ничего сверхъестественного; это вполне обычный источник дохода для бывших президентов. Однако Клинтоны тут на особом положении именно потому, что их семья никогда не уходила из политики — фонд, если смотреть с этой точки зрения, является просто красивой оберткой для того, чтобы влиять с помощью одного Клинтона на другую.

Хотя нет прямых доказательств, что пожертвования в Фонд Клинтонов приносят те или иные политические результаты, косвенных свидетельств достаточно по крайней мере для того, чтобы усомниться в искренности порывов Хиллари в области борьбы с банкирами-толстосумами. Тут и подозрительная корреляция между корпоративными взносами в фонд и лоббированием интересов тех же корпораций в Госдепартаменте в бытность Клинтон его руководителем. И резкое увеличение продаж оружия тем сомнительным государствам, которые выступили спонсорами фонда. И тот факт, что глава Goldman Sachs (для левых — символа коррумпированной финансовой индустрии) напрямую инвестировал в не слишком удачливый хедж-фонд, основанный зятем Билла и Хиллари Марком Мезвински, в прошлом также работавшим в Goldman Sachs.

Клинтоны и сами явно относятся к тому одному проценту. У них теснейшие кровные, финансовые и дружеские связи с массой богатейших предпринимателей. Именно при муже Хиллари была проведена окончательная дерегуляция банков и отменен акт Гласса — Стигала, запрещавший коммерческим банкам заниматься инвестиционной деятельностью. Билл с Хиллари даже ходили в свое время на свадьбу к Дональду Трампу — ну и с чего тогда думать, что, оказавшись в Белом доме, Клинтон-вторая начнет вести себя прогрессивно?

То, что случилось при муже Хиллари, — еще одна важная статья претензий к нынешнему демократическому кандидату: жена за мужа вроде бы не отвечает и вообще самостоятельная единица, но по итогу все-таки отвечает, потому что поддерживала, агитировала и высказывалась. В частности, за принятый в 1994 году пакет законов по борьбе с преступностью, результатом которого стала непомерно раздутая и абсолютно неэффективная пенитенциарная система, отличающаяся особой несправедливостью к афроамериканцам. Это теперь Хиллари выступает за ее реформу, а тогда она сама форсировала расовые стереотипы, описывая (чернокожих) преступников как «суперхищников», которые должны быть изолированы от общества.

Клинтон вообще свойственно менять свои взгляды по разным животрепещущим вопросам. А в Америке этого не любят, считая признаком неискренности и оппортунизма. И уж тем более этого не любят сторонники Берни Сандерса, который и правда сорок лет талдычит одно и то же. Еще в 2000-х, на посту сенатора от штата Нью-Йорк, Хиллари выступала в том смысле, что права ЛГБТ — это, конечно, важно и нужно, но брак — это все-таки союз мужчины и женщины. Теперь она активно приветствует легализацию гей-браков. В 90-х и в администрации Обамы она поддерживала свободную глобальную торговлю вообще, соглашение НАФТА и Тихоокеанское партнерство в частности. Теперь она его не одобряет.

В 2002 году Клинтон проголосовала в Сенате за ввод войск в Ирак, в 2008-м, когда предыдущий оппонент (по совместительству нынешний президент США) критиковал ее за это решение, настаивала на том, что оно было верным. Теперь Хиллари считает его ошибкой. Ну и так далее; те, кто любит копать совсем вглубь, могут вспомнить еще и то, что свою жизнь в политике Хиллари Родэм начала в качестве волонтера президентской кампании Барри Голдуотера — человека, который в 1964 году начал разворачивать Республиканскую партию в сторону закоренелого консерватизма. Справедливости ради, Хиллари было тогда 17 лет.

Есть у левых претензии к Хиллари Клинтон и по части ее внешнеполитической платформы — слишком ястреб, слишком импульсивна и агрессивна, слишком любит полагаться на военное вмешательство, дружит с Генри Киссинджером, верит в американскую исключительность, принесшую беды и лишения десяткам наций по всему миру. Ее пребывание на посту госсекретаря тоже не убеждает: поддерживала увеличение количества войск в Афганистане, проморгала появление ИГИЛ (запрещено в РФ), много путешествовала, но по дипломатической линии толком ничего не добилась, по-прежнему считает, что вторжение в Ливию в 2011 году (именно она тогда убедила Обаму принять решение о вводе войск) было правильным, несмотря на то что в стране теперь полный хаос.

Как ни парадоксально, не все ладно и с феминистическим посылом кампании Клинтон. Во-первых, она и ее сторонницы вроде Глории Стайнем и Мадлен Олбрайт уж слишком перегибают палку, обвиняя голосующих за Берни в сексизме и апеллируя к женской взаимопомощи как политическому аргументу. Во-вторых, сколько бы Хиллари ни позиционировала себя как неустанного борца за права женщин, ее политическое резюме это не особо подтверждает: за знаменитыми лозунгами вроде «права женщин — это права человека» стояло не так уж много реальных дел. В вышеупомянутой цитате про выпечку феминизм был использован для того, чтобы увильнуть от ответа на резонный вопрос про конфликт интересов. Да и вообще неясно, насколько избрание женщины само по себе гарантирует улучшение положения женщин: жизнь афроамериканцев при Обаме, например, стала во многом хуже.

Список претензий либерального фланга к Хиллари Клинтон можно продолжать, но, по большому счету, чувства, которые испытывают к наиболее вероятному 45-му президенту США люди самых разных идеологий, лучше всего описываются фразой, услышанной мной недавно от авиаинспектора в городе Портленд: «She’s a f***ing politician».

Человек в футляре

Управленец и борец с огромным стажем; заметная фигура политического истеблишмента, знакомая со всеми нужными людьми и способная добиваться результата через компромиссы; политик, умеющая почувствовать и оседлать общественную конъюнктуру; искренняя сторонница прогрессивных идей, которая знает, что большие социальные изменения не происходят за одну ночь. Весь этот набор качеств еще недавно казался оптимальной характеристикой потенциального кандидата в президенты — собственно, поэтому про Хиллари Клинтон и принято говорить, что никто прежде не был настолько подготовлен к президентской должности.

Но в 2016 году большая часть этих строчек в личном деле звучит скорее как обвинение, чем комплимент. Слово «истеблишмент» и вовсе превратилось в ругательство до такой степени, что Хиллари даже пыталась от него отбояриться (что, конечно, абсурд — с тем же успехом она могла бы попробовать заявить, что она не женщина). В 2016-м умение мечтать ценят выше реализма, а умение рубануть сплеча — выше дипломатических уловок. В 2016-м человек, который уже поработал в системе, автоматически наделяется всеми грехами этой системы. В 2016-м на полном серьезе ведутся разговоры о том, что некоторые сторонники Берни Сандерса могут в итоге проголосовать за Трампа — исходя из той логики, что в случае его прихода к власти вожделенная «политическая революция» неизбежно произойдет, пусть и довольно уродливым путем, а вот в случае избрания Хиллари — вряд ли. Это, конечно, не значит, что Клинтон в конце концов не будет президентом. Но это значит, что любить ее больше не станут в любом случае.

Винить в этом следует и саму Хиллари Клинтон. Она, конечно, очень профессиональный чиновник, но не очень талантливый политик. Вполне возможно, что она умеет управлять страной не хуже Барака Обамы, собственного мужа или Джорджа Буша-младшего, но у нее нет ни риторического артистизма первого, ни белозубой харизматики второго, ни даже задушевной народности третьего. Ее улыбка почти всегда выглядит натянутой, резиновой. Когда Клинтон хмурится, она кажется куда более естественной.

Она не очень хороша в дебатах, да и вообще в публичных выступлениях (отдельный привет Goldman Sachs). В силу семейного и служебного положения она путешествует на собственном самолете и всегда окружена охраной. К Хиллари, как к Берни Сандерсу, не подойдешь обменяться шутками в лобби отеля. Она не любит прессу и редко открывается журналистам, отсюда стремление СМИ раздувать любую ее оговорку. Отсюда же, из неумения внятно объяснить собственные взгляды, невнимание СМИ к по-настоящему важным для Хиллари содержательным элементам кампании: как и Сандерс, Клинтон выступает за введение обязательного декретного отпуска; в начале мая она выступила с инициативами по субсидиям на уход за детьми и по исключению сотрудников банков из руководства региональных отделений Федерального резерва (тоже вполне сандерсовская по духу инициатива), но пишут об этом мало и неохотно.

Клинтон, каждый шаг которой бесконечно рассматривают под лупой уже который десяток лет, дико дорожит остатками своей частной жизни, и потому публика ничего толком не знает о ее увлечениях и пристрастиях. Впрочем, когда что-то все-таки выходит на поверхность, это тоже выглядит скорее жутковато, чем обаятельно: согласно свежему профайлу в New York Magazine, Хиллари и Билл Клинтон любят в своем имении посмотреть «Карточный домик» и «Хорошую жену» — сериалы, которые в известной степени сделаны по мотивам их собственной жизни и публичных образов.

Когда и если в январе 2017-го Хиллари Клинтон будет приносить присягу при вступлении в должность президента США, ей, конечно, будут рады, но скорее от противного. Она в любом случае будет президентом разочарования, усталости системы, из последних сил поборовшей сопротивление реваншистов и популистов. Преодоление этого эмоционального фона станет одной из важнейших ее задач. Но по крайней мере одно чувство у нее и у ее избирателей точно будет общим — чувство облегчения. У нее — потому что долгие годы кампаний, борьбы, интриг, союзов, поражений, побед, ошибок и находок наконец-то увенчались заветной исторической целью: инаугурацией первой женщины во главе самой могущественной страны мира. У избирателей — ну хотя бы потому, что она не Дональд Трамп.

Источник: inosmi.ru