Польский вызов

Решение Сейма по Волынской трагедии должно стать импульсом к цивилизованному и государственническому ответу, направленному на сохранение не просто имиджа Украины, а ее права на собственную историю и исторические фигуры.

Леся Ивасюк

Польский Сейм монолитно подошел к «украинскому вопросу» и квалифицировал украинское освободительное движение против коммунизма, фашизма и польского национализма как «фашистское». Излишне говорить, что это на руку РФ. О рядовом поляке говорить не будем — его регулярно учили, как ненавидеть и презирать «украинских резунов» (популярное в Польше сборное название украинцев), и одновременно продолжали беспрепятственно вести микроколониальную, колониальную, и, как видим сегодня, неоколониальную политику, причем не только в отношении украинцев. Вспомним, например, документальный фильм о массовых убийствах гражданского населения Литвы, совершенных Армией Краевой, который вышел на экраны Польши, однако был быстро изъят из программы.

Для польских политиков Майданы 2004 и 2013-2014 годов стали знаком того, что украинское постгеноцидное общество все еще способно на массовое сопротивление и самоорганизацию. Сопротивление, которое преступно и незаконно подавлялось польскими элитами не только в ХХ веке и за которое теперь украинцев призывают просить прощения и отречься как за ошибочное по своей сути.

Последним доводом для польских националистов стало, очевидно, переименование Московского проспекта в проспект Степана Бандеры. Это окончательно убедило их в том, что украинская политическая нация формируется на конкретных примерах из прошлого и считает их направленными на формирование украинской государственности. Государственности, которую польские элиты категорически отвергали, часто идя вразрез со своими стратегическими интересами.

О преступлениях поляков, совершенных с намерением уничтожить украинскую этничность, я писала в 2013 году, отмечая, что у украинской стороны мало времени и что нужно многотомное издание архивных документов с комментариями. В отличие от польских томов, которые стали фундаментом для решения Сейма и писались польской стороной на протяжении многих лет, украинское издание должно быть вне контекста политики и эмоций.

Украинское общество ожидает изнурительно длинное интеллектуальное, академическое и психологическое противостояние с Польшей, независимо от того, продолжит ли украинская сторона традиционную глухую дефензиву или изберет обдуманный, но активний путь.

Чтобы решить, в каком направлении пойти, нужно понимать европейский контекст польского шага. Остановлюсь, в частности, на репрезентативном для Западной Европы примере Австрии, которая, как и Польша, пусть и не в такой агрессивной форме, чувствует и воспроизводит на интеллектуальном уровне фантомные боли по потерянным территориям Восточной Галичины, Северной Буковины и Закарпатья.  

Проблема украинского общества: отсутствие голоса в Европе

Несмотря на агрессию России на Востоке Украины, некоторые европейские страны не избавились от привычки благоговейно поклоняться России и наблюдают за всем, что происходит на Украине, через «неомосквофильские» стереотипы мышления. Такое восприятие России имеет глубокие корни, в большой мере идеологические, и, конечно,  финансовую почву, особенно в отношении радикально левых и крайне правых европейских сил. Однако эта тема слишком обширна, чтобы останавливаться на ней подробнее.

Судя по тому, что именно сегодня приходится слышать студентам и свободным слушателям Венского университета на лекциях многих историков и литературоведов, то, с одной стороны, ощутимо растут антиукраинские настроения преподавательского персонала на уровне профессоров и докторов (конечно, под маской «нужно знать правду») и усиливается их тенденциозность в отношении украинской истории. А с другой — наблюдаем опосредствованное признание российского величия и права РФ на политику завоевателя. Что такой подход в политическом отношении — гол в свои ворота, понятно каждому, однако это не влияет на академическую интерпретацию украинской истории.

Я уже молчу о проблеме фактического отсутствия украинистики при европейских университетах. Зато русистика и полонистика десятилетиями плодотворно работают и процветают.

На лекциях по истории в Венском университете студентам со всех стран мира по несколько раз за лекцию повторяется, что ОУН-УПА (запрещенные в России организации — прим. ред.) были, несомненно, тотально фашистскими и антисемитскими формированиями. Тех, кто хоть как-то ставит такие утверждения под сомнение или просто избегает односторонних обобщений, игнорируют. Первыми в списках рекомендованной литературы стоят тексты Россолинского-Либе и Со. Они являются программными. Кроме того, я не припоминаю, чтобы за последние годы на академические дискуссии или на доклад в Вену пригласили, например, Владимира Вятровича, зато регулярно оплачивают визиты тех, кто повторяет мантру россолинских.

Главная проблема состоит в том, что сейчас во многих странах Европы общество не готово к полноценной и всесторонней дискуссии касательно истории Украины. Украинцев как этническое сообщество на университетских семинарах научные сотрудники трафаретно называют, в частности, «народом крестьян», который в историческом плане «не может претендовать на Киевскую Русь» как свою предшественницу, поскольку украинцы никогда не были «господствующей нацией». Часто в аудиториях университета от преподавательского состава звучат тезисы о том, что голодомор, мол, был случайностью… В таком направлении воспитываются европейские студенты, среди которых — будущие научные сотрудники.

У Украины на Западе нет «лица», несмотря на так называемую «культурную дипломатию», которая, безусловно, важна, но далеко не решающая и таковой никогда не станет.

Только недавно Европа начала понимать стратегическое значение Украины и то, что ХХ век давал европейским странам немало шансов помочь Украине стать государством, однако они предпочитали иметь дело с сильной Россией, чем со свободной Украиной. За игнорирование этого шанса Европа заплатила свою цену. О ней, а также о том, почему именно сейчас, когдана Украине, то есть на Востоке Европы, идет непровозглашенная война со стороны России, а на Западе Европы — объявленная война со стороны террористов и «гибридная война» со стороны той же России, многие ученые Западной Европы все еще не в состоянии преодолеть свои комплексы и страх перед украинским государством и его историей — об этом когда-то напишут новые поколения историков.

Клеймение на правовом уровне: qui bono?

Несмотря на то, что ЕС часто обвиняет Польшу в усилении правых настроений, польские политики тоже берут на вооружение тактику клеймения и обвинения тех, в ком по каким-то причинам видят опасность.

Клеймение — это тактический ход, который всегда себя оправдывает, потому что загоняет объект в оборону, ставит перед необходимостью оправдываться. А вырабатывать комплексы неполноценности — испытанное оружие в отношении противника, который вот-вот наберет силы и встанет на ноги.

С Украиной это просто — она академически не готова к защите, фактически ослаблена войной, да еще к тому же в состоянии войны в известной степени зависима от отношения к себе со стороны ЕС, многие страны которого так и не поняли трагедию посткоммунистических стран и суть освободительных движений Центральной и Восточной Европы, оставаясь в плену российских мифов о России как «носителе славянской цивилизации» и «колыбели трех братских народов»…

Что следует понимать украинской политической нации для самозащиты? Во-первых, исходить из того, что, простите за не очень постмодерное сравнение, польская сторона избрала политику хищника по отношению к травоядным и от нее скоро не отойдет. Именно сейчас это нужно понять и сделать выводы. К сожалению, из истории Украины знаем немало примеров того, что украинцы реагируют на опасность только тогда, когда их хватают за горло, потому что им преимущественно не хватает аналитической возможности вычислить и распознать опасность предварительно.

Решение сейма должно стать импульсом к цивилизованному и государственническому ответу, направленному на сохранение не просто имиджа Украины, а ее права на собственную историю и исторические фигуры. Этот ответ должен быть услышан не только в Польше, но во всей Европе. В то же время, следует ожидать, что решение сейма от 22 июля 2016 года будет поддержано аналогичными резолюциями в России, а также в тех европейских странах, которые находятся под путинским влиянием, и пересмотру не будет подлежать.

Во-вторых, следует понимать, что ЕС и без польских внутренних проблем ослаблен кризисом с беженцами, быстрой исламизацией и радикализацией Европы, протестами граждан ЕС против правящих партий и их миграционной и экономической политики и, в конечном итоге, ростом правых настроений среди населения, которое до сих пор было безоговорочно верным демократическим ценностям. После последних терактов в ЕС пропало элементарное ощущение безопасности в ежедневной жизни, которое европейское общество, наряду с благосостоянием, ценило превыше всего.

Об объединенной и мирной Европе говорить уже, к сожалению, не приходится — в силу упомянутых проблем зашаталась как идеология, так и сама политическая конструкция Европы. Как Европа себя будет спасать и удастся ли ей это сделать после десятилетий стратегических ошибок и недальновидной политики, покажет время.

В-третьих, не нужно воспринимать ситуативную проукраинскую политику Польши как признак соседской приязни. Это одна из стратегий польской самозащиты, в частности, против потенциальной российской агрессии, объектом которой Польша может легко стать.

Не стоит наивно верить в то, что «карты поляка», которые интенсивно выдаются украинцам, открытый и часто бесплатный доступ к образованию в Польше для украинской молодежи, финансирование курсов польского языкана Украине, визовые центры во многих городах и тому подобное направлены на то, чтобы укрепить у украинцев понятие государственности и дать им достойное образование. Над вопросом «кресов» работают польские политики и ученые давно, в то время как украинская сторона, в конце концов, как и белорусская и литовская, деликатно молчит, официально даже не возражая против использования определения «восточные кресы». Пассивность и псевдодипломатичность в вопросе польско-украинских отношений после решения сейма будут иметь драматичные последствия для Украины.

Консервирование проблемы

Часто приходится слышать, что, мол, «пусть уже будет», глупо встревать в спор с тем, от кого будто бы зависимы, сохраняем спокойствие, будем дипломатичными, не нужно вести себя, как польские рвачи. А там, глядишь, придет время, и «мы поднимемся на ноги, и тогда скажем свое слово».

До решения сейма, учитывая ситуациюна Украине, я тоже была такого мнения, настаивая, в то же время, на том, что должна вестись междисциплинарная работа над многотомным академическим изданием комментированных архивных данных относительно преступлений польской стороны, причем не только в военное, но и в мирное время. Должны быть проработаны и изданы материалы относительно всего периода колонизаторской политики Польшина Украине, потому что фрагментарность — это формат польского подхода, ведь позволяет интерпретировать события на Волыни не как следствие преступлений польской стороны, а как что-то изолированное.

Решение сейма — это нервный шаг бывшего колонизатора в отношении утраченной колонии. Бывшие империи болеют одной и той же болезнью — они считают себя вечным, а покоренные национальности — объектами, обреченными на ассимиляцию, то есть исчезновение. Нервность Польши объясняется, в частности, непониманием того, что даже постгеноцидные общества оказываются более живучими, чем собственная империя.

К сожалению, ждать, пока «встанем на ноги», уже не приходится, потому что решение сейма является первой за годы независимости Украины дальновидной попыткой таки не дать ей встать на ноги.

Украинская сторона в государственнических интересах должна дать ответ — не агрессивный, а цивилизованный, то есть фундаментальный, объективный и с такой же дальновидной и государственнической позиции, которую избрала для себя Польша. Только такой язык понимает современная и будет понимать будущая Польша. Поэтому необходимы глобальные шаги со стороны украинского политикума.

Во-первых, правительство Украины должно финансировать многотомное академическое исследование проблематики польских преступлений над украинцами в военное и мирное время за весь период колонизации с архивными данными на междисциплинарном уровне, а также публикацию результатов на украинском, польском и английском языках.

Во-вторых, правительство должно финансировать или, по крайней мере, посодействовать нахождению средств для открытия пусть небольших факультетов украинистики при крупнейших университетах Европы, и сделать возможной в них работу украинских ученых, которые бы предлагали Западу качественно новые тезисы, в частности, относительно польского вопроса и относительно коммунистических преступлений и геноцидов.

Когда-тона Украине шла речь о создании украинского Пантеона наподобие польского Вавеля или Пантеона в Париже. Однако почему-то украинцы, в отличие от поляков или французов, не осмеливаются создать памятник тем, кого считают своими выдающимися личностями и могилы которых регулярно и безнаказанно разоряются за рубежом. Такой Пантеон был бы мощным аргументом и выразительным сигналом на государственном уровне. Украина должна сделать все, чтобы Европа прочла, увидела и почувствовала ее историю, а также чтобы услышала ее ученых.

Избранное польскими элитами направление обвинения Украины в фашистском прошлом будет происходить постоянно, двигаться по восходящей, и иметь поддержку в ряде стран Европы. Следует готовиться к тому, что каждый год в июле на Волынь будут направляться шествия поляков. На этой почве будет вестись медийная пропаганда и будут устраиваться провокации под аплодисменты Кремля.

Если правительство и президент Украины после 22 июля 2016 года не признают вопрос политического и исторического статуса освободительного движения Украины XX века, в частности в контексте отношений с Польшей, как один из политически приоритетных, то они законсервируют огромную проблему, которая станет для Украины и следующих поколений политиков миной замедленного действия.

Источник: inosmi.ru