После этой статьи вы захотите помыть рукиПопулярная наука

Би Уилсон (Bee Wilson)

В викторианскую эпоху, еще до появления автотранспорта, летом британские города кишели мухами. Они размножались в кучах конского навоза. Поскольку тогда не было холодильников и пленок для хранения пищевых продуктов, мухи из отхожих мест садились на кувшины с молоком и сахарницы, а также на фрукты, хлеб и сырое мясо. Некоторые люди развешивали на кухне клейкие ленты, чтобы ловить мух, другие же делали своеобразные «сейфы» из проволочной сетки, чтобы защитить еду от мух. Но так поступали далеко не все. В 1903 году один врач из Брайтона описал свой визит в дом, где жила бедная семья и где мух «приходилось вытаскивать с наполовину пустой банки сгущенного молока». На многих кухнях того времени мухи были настолько привычным явлением, что их считали абсолютно безвредными. Но эти насекомые унесли жизни огромного множества людей.

Только в 1900-х годах британские врачи поняли, что обыкновенные комнатные мухи могут переносить множество заболеваний на своих щетинистых лапках: мухи были главными переносчиками брюшного тифа и кишечных инфекций, от которых ежегодно умирали тысячи людей. После жаркого лета 1911 года в стране началась настоящая паника в связи с чрезвычайно высоким уровнем смертности младенцев от диареи. Британские врачи решили, что им необходимо изменить отношение людей к обыкновенным комнатным мухам. Как сказал один эксперт по профилактической медицине в 1914 году, люди должны были узнать, что муха — это «отвратительный и опасный вредитель».

Проблема заключалась в том, что чаще всего люди попросту не испытывали отвращения по отношению к мухам. Люди мирились с их присутствием, потому что не знали, что те могут причинить серьезный вред.

С 1911 года в Британии началась энергичная кампания по борьбе с мухами, в ходе которой с населением велась активная разъяснительная работа и широко применялись различные плакаты. Возглавил эту кампанию Музей естественной истории. В ее основе лежало не просто информирование населения о вреде мух, но и «формирование чувства отвращения», как пишет историк Энн Харди (Anne Hardy) из Лондонской школы гигиены и тропической медицины (London School of Tropical Medicine). Плакаты, которые создавались в рамках этой кампании, были бесстрашно натуралистичными. На некоторых из этих плакатов — их развешивали в школах, больницах, общественных зданиях — были изображены мухи, сидящие на кувшинах с молоком, рвотных массах и кучах мусора. Но, как пишет Харди, лейтмотивом этих плакатов стали мухи, сидящие на фекалиях. Это стало слишком сильным ударом по благопристойности эдвардианцев. Эта противомушиная кампания, подкрепляемая деятельностью медицинских работников, информировавших матерей и детей об опасности мух, была направлена на то, чтобы вызвать в людях стойкое чувство отвращения. И это сработало: кампания действительно изменила отношение людей к обыкновенным комнатным мухам. Разумеется, она не смогла в одночасье искоренить кишечные расстройства у младенцев, однако она стала одной из причин того, что с 1913 года смертность от диареи среди младенцев начала неуклонно снижаться. Эта противомушиная кампания помогла спасти множество жизней.

Выражение отвращения на лице трудно спутать с чем-либо другим: сморщенный нос и характерное движение губами — как будто вы пытаетесь вытолкнуть противный запах, как писал Чарльз Дарвин в 1872 году. Эта примитивная эмоция является одной из основных движущих сил человеческого поведения. Мы испытываем отвращение, если сталкиваемся с чем-то, что гниет, источает мерзкий запах или напоминает нам о смерти. Именно поэтому отвращение должно быть включено в список эмоций, лежащих в основе общественного здравоохранения. В 2004 году Британский фонд по борьбе с сердечными заболеваниями спровоцировал резкий рост количества звонков на свою «горячую линию», выпустив постеры с отталкивающими изображениями сигарет, из которых сочится жир. В 2012 год Австралия зашла еще дальше, выпустив упаковки с сигаретами, на которых были изображены изъеденные гангреной пальцы и больные легкие, что, по всей видимости, позволило достичь целей их создателей, поскольку курильщики стали получать меньше удовольствия от курения и чаще отказываться от этой вредной привычки.

Однако мы редко апеллируем к чувству отвращения для того, чтобы улучшить пищевые привычки или культуру гигиены. В современном мире люди часто испытывают отвращение при виде вещей, которые могут принести нам пользу — к примеру, остатки еды или печень — и не испытывают отвращение к тому, что может нанести нам вред — например, к немытым рукам или чрезмерно сладким газированным напиткам. Отвращение может стать фактором жизни и смерти, но сегодня оно, по всей видимости, уже утратило свое значение.

Причины этого остаются загадкой, учитывая, что, по мнению многих современных ученых, функция отвращения у людей заключалась в первую очередь в том, чтобы сохранять здоровье. Профессор Валери Кертис (Valerie Curtis), директор Центра гигиены в Лондонской школе гигиены и тропической медицины, изучавшая гигиенические навыки и привычки жителей Азии, Африки и Европы, обнаружила общую тенденцию в том, что именно люди считают отвратительным и отталкивающим: «Вонь, черви, отходы». Фекалии однозначно вызывают отвращение везде, в любой стране и на любом континенте. Далее идут — среди прочего — животные, насекомые, грязь, гной, волосы и кровь. Кертис поразило то, что все это является переносчиками паразитов и заболеваний — или же посредниками переносчиков. Поэтому Кертис сделала вывод, что отвращение, должно быть, представляет собой адаптивный механизм, который мешает людям вступать в контакт с инфекциями. В своей книге «Не смотри, не трогай, не ешь: научное обоснование чувства отвращения» (Don’t Look, Don’t Touch, Don’t Eat: The Science Behind Revulsion) Кертис пишет, что в процессе эволюции люди научились испытывать отвращение.

«Эмоции являются ключевым фактором в процессе изменения человеческого поведения, — сказала мне Кертис, когда мы беседовали с ней в ее офисе в Блумсбери. — Образование не справится с этой задачей. Здесь дело не в знании. Отвращение — это та эмоция, к которой стоит апеллировать в рамках системы общественного здравоохранения. Если вы хотите, чтобы ребенок перестал трогать содержимое его горшка, не стоит ему ничего объяснять, а просто поморщитесь».

Внушение чувства отвращения к мухам, как пишет Харди, стало главным достижением начала 20 века. Вопрос в том, почему мы не апеллируем к чувству отвращения, чтобы решить современные проблемы здравоохранения. Возьмем, к примеру, мытье рук. Результаты исследования 2010 года показали, что на руках 28% пассажиров британских пригородных поездов присутствуют фекальные бактерии. Мытье рук с мылом после туалета и перед едой — это наиболее эффективный способ уменьшить уровень гастроэнтерологических заболеваний, однако, как показало исследование, проведенное в 2003 году, в мире так поступает менее одного человека из пяти. У многих жителей развивающихся стран нет доступа к мылу и к проточной воде — и даже к туалетам, если уж на то пошло — но в таких городах, как Лондон, где созданы все условия, частота мытья рук до сих пор находится на чрезвычайно низком уровне. И это влечет за собой определенные последствия. В Великобритании ежегодно фиксируется более миллиона случаев пищевых отравлений. Когда нам становится плохо, мы чаще всего склонны винить повара, приготовившего нашу еду — подозрительный карри, несвежие креветки. Однако примерно треть случаев гастроэнтерологических заболеваний можно предотвратить, если соблюдать самые банальные правила гигиены.

Энн Харди иногда наблюдает за поведением людей в туалетах крупных магазинов — то есть таких туалетах, где есть ароматные средства для мытья рук и специальные сушилки. Ее поражает число женщин, которые выходят из кабинок, смотрят на себя в зеркало, а затем покидают туалет, не помыв руки. «Возможно, они просто не задумываются о последствиях. Они не думают о том, что на дверях или на раковине огромное множество микробов».

«Руки мыли?» — кричу я своим детям каждый вечер, прежде чем они сядут за стол. Каждый раз они реагируют на мое напоминание изумлением или даже искренним недоумением, как будто я ненормальная. Сама я никогда не задумывалась над вопросом гигиены рук до тех пор, пока несколько лет назад я не прочла статью о пищевых отравлениях. То, что я там обнаружила, заставило меня испытывать отвращение при виде множества немытых рук, передающих по кругу кусочек пармезана. Теперь я чувствую себя крайне неуютно, если мне не удается помыть руки перед едой. Хотя, пока я росла, я мыла руки в лучшем случае после еды — если вообще мыла. Мою маму гораздо больше волновали липкие и жирные пятна, чем микробы.

В целом, британцы испытывают слабое отвращение к немытым рукам и плохой кухонной гигиене. Зачастую они даже гордятся тем, что съели тост, упавший на пол и полежавший там всего пять секунд, и тем, что они не принадлежат к числу людей, которые постоянно носят с собой антибактериальные гели (кроме того, немного грязи полезно для укрепления иммунной системы, разве не так?). Разумеется, никому не хочется зацикливаться на мытье рук, но большинству британцев до этого еще очень далеко. Пищевые отравления — чаще всего они происходят из-за бактерий, живущих на грязных руках — обходятся экономике Соединенного Королевства примерно в 1,5 миллиарда фунтов стерлингов в год. Исследование 2003 года показало, что британцы гораздо чаще страдают от диареи путешественников, чем американцы, австралийцы или европейцы.

Недавно Харди, которая на половину датчанка, решила пообедать с друзьями после работы и заметила, что, хотя большинство из них добирались до ресторана на общественном транспорте, почти все сразу сели за стол и начали есть хлеб. Некоторые люди всегда моют руки после поездки на общественном транспорте, но они являются скорее исключением из правила. Если вы распространяете микробы, чихая или кашляя в общественных местах, это замечают все. Но оставляя руки немытыми, как отмечает Харди, вы «быстро и эффективно» достигаете той же цели.

Степень распространенности привычки мыть руки в Великобритании, очевидно, почти не изменилась со времен Второй мировой войны, когда лорд Вултон объяснил общественности, что мытье рук после туалета позволит сократить число пищевых отравлений. Сейчас все чаще можно увидеть различные таблички, особенно в туалетах ресторанов, призывающих вымыть руки, но Харди убеждена, что на них никто не обращает внимания. Большинство людей — в Великобритании и других странах — не испытывает отвращения, гладя на свои пальцы, где бы они ни побывали до этого. Мы относимся к ним так же, как викторианцы относились к мухам: мы почти не задумываемся о них. Мы тратим огромные деньги на дезодоранты и ополаскиватели для рта, чтобы создать ауру «свежести», и при этом игнорируем обычное мыло и воду, которые могут помочь нам оставаться здоровыми. Но изменится ли ситуация, если правительства проявят решимость и инициируют кампании по сохранению общественного здоровья, в основе которых будет лежать формирование чувства отвращения? И если это случится, не сочтем ли мы их слишком оскорбительными, чтобы прислушиваться к ним?

С точки зрения Валери Кертис, наши предки были достаточно брезгливыми: в далеком прошлом выживали те, кто отказывался есть гниющее мясо, кто избегал контактов с людьми, чья кожа была покрыта язвами, и кто с осторожностью относился к незнакомой пище. Наши представления о том, какая пища может вызывать отвращение, во многом зависят от той культуры, в которой мы живем. «Почему китайцы едят протухшие яйца, швейцарцы — прокисшее молоко, а угандцы — кузнечиков?» — спрашивает она. С точки зрения Кертис, любая пища может оказаться «потенциально отвратительной, но мы делаем исключения в пользу того, что нам знакомо». Если мы растем в окружении людей, которые регулярно едят кузнечиков, мы испытываем уверенность в том, что кузнечики не могут принести вред и стать причиной болезни. «В любом обществе дети принимают то, чем матери их кормят… а новая пища вызывает подозрение, отвергается или пробуется очень маленькими порциями».

Если все это правда, почему мы не испытываем отвращение к еде, которая причиняет нам вред? С января по март этого года, как показали результаты исследования, 79% куриного мяса, проданного в Великобритании, было заражено кампилобактериями — бактериями, которые, по некоторым данным, ежегодно становится причиной 280 тысяч случаев особо тяжелой формы пищевого отравления и примерно 100 смертей. Тем не менее, по какой-то причине, подавляющее большинство населения не испытывает отвращения по отношению к курам, выращиваемым в промышленных масштабах. Люди смотрят на них и видят только «белое мясо» — безопасное и богатое белком, которое порезано на небольшие кусочки и лежит на абсолютно стерильном пластиковом подносе. Как говорит Кертис, «кур ощипывают и удаляются всю грязь, чтобы они выглядели как нечто абсолютно чистое». И ваши органы чувств не сообщают вам о том, что это мясо может содержать патогенные микробы. «Человек должен прислушиваться к чувству отвращения по отношению к одним продуктам, а не к другим», — говорит Кертис, добавляя, что в современном мире нашему мозгу становится все труднее улавливать между ними разницу.

В течение многих лет Агентство по пищевым стандартам Великобритании пытается донести до общественности информацию о кампилобактериях и убедить ее в необходимости тщательно прожаривать куриное мясо, а также мыть разделочные доски и руки горячей водой после контакта с сырым мясом птицы. В течение многих лет потребители решительно игнорируют эти серьезные предостережения. Однако, возможно, все эти призывы были слишком отвлеченными и рациональными. Они не смогли достичь нашей кнопки, включающей отвращение. В прошлом году это агентство запустило кампанию под названием Chicken Challenge, призывая общественность «соблюдать осторожность» и пообещать «содействовать в сокращении числа пищевых отравлений, связанных с кампилобактериями наполовину» к концу года — слабый и неэффективный подход, который не позволил агентству донести до общественности настоящую степень угрозы. Эксперты надеялись на то, что вся страна изменит свое отношение к приготовлению куриного мяса, но к августу 2015 года к этой кампании присоединились всего шесть местных советов и 3521 человек.

Несмотря на массу средств и времени, потраченных на кампанию Chicken Challenge, агентство не смогло проявить смелость и внушить людям чувство отвращения, чтобы они думали дважды, прежде чем есть плохо прожаренное куриное мясо. Жесткая кампания, в рамках которой откровенные изображения кровавой диареи будут стоять рядом с изображениями непрожаренных куриных ножек, могла бы исправить ситуацию. «Но пищевая индустрия никогда этого не допустит», — говорит Кертис. В современном мире существует огромное множество интересов, которые стремятся удерживать наше чувство отвращения к определенным вещам на достаточно низком уровне. В супермаркетах продается мясо на витринах, украшенных буколическими изображениями коров и овец, пасущихся на чистых полях, чтобы в нашей голове не возникали образы скотобойни. Компании, производящие средства женской гигиены, в своих рекламных роликах демонстрируют нам некую безобидную синюю жидкость, чтобы мы не вспоминали о менструальной крови.

Отвращение — это своеобразная сигнализация, которую мы научились отключать. Кажется, что у сторонников кампаний за сохранение общественного здоровья не осталось способов снова нажать на кнопку отвращения в нас так, чтобы не расстроить и не задеть чувства множества людей.

В 2005 году в одном из эпизодов программы Jamie’s School Dinners Джейми Оливер (Jamie Oliver) показал школьникам, как можно сделать куриные наггетсы, использовав грязно-розовое, механически восстановленное мясо, куриную кожу, жир и различные добавки. В другой запоминающейся сцене той же программы всю вредную еду, съеденную учениками одного класса всего за один день, собрали в одну гигантскую сладкую, жирную мусорную кучу. Подобно изображениям с антимушиных плакатов начала 20 века, эта отвратительная картина мгновенно повлияла на мнение и восприятие общественности. Некоторые критиковали Оливера за чрезмерно навязчивый инструктаж, но его сознательная апелляция к чувству отвращения стала одной из причин введения более здоровых стандартов школьного питания в 2006 году.

Если мягкие советы кампании Chicken Challenge о необходимости «соблюдать осторожность» не помогли, можно ли апеллировать к нашему чувству отвращения более широко и часто, чтобы помочь людям питаться более здоровой пищей? На симпозиуме в Оксфорде, посвященном питанию и приготовлению пищи, американский психолог Пол Розин (Paul Rozin) предложил восхищенной аудитории свое решение проблемы ожирения: заставить рестораны быстрого питания продавать заранее пережеванную пищу. Разумеется, он шутил, но в его шутке была доля истины. Суть его предложения заключалась в том, что, если вызвать у человека чувство тошноты, этого гораздо быстрее и эффективнее заставит его отказаться от нездоровой пищи. Один из множества экспериментов Розина показал, что можно заставить человека отказаться от конфет — по крайней мере на время — если предложить ему коробку шоколадных конфет, где от каждой из них уже был откусан кусочек.

У Розина, которому сейчас уже 80 лет, хриплый голос, он часто разбавляет свою речь ироничными шутками и чувствует себя в своей тарелке в любой ситуации (разговаривая с людьми по Skype, он далеко не всегда надевает рубашку или футболку, в чем я убедилась однажды утром, когда он беседовал со мной, сидя в кровати с голым торсом). В течение четырех десятилетий он пытался проникнуть в суть чувства отвращения. Со времен Дарвина никому не удалось внести вклад в наши знания об этой парадоксальной эмоции. Розин занимал господствующие позиции в области изучения чувства отвращения до тех пор, пока в игру не вступили эволюционные биологи, и он скептически относится к теории Валери Кертис о том, что изначально отвращение представляло собой механизм адаптации, призванный уберечь нас от болезнетворных организмов. С точки зрения Розина, это чувство гораздо более сложное и запутанное, чем простое стремление избегать контактов с микробами.

«Если бы люди имели выраженную склонность к тому, чтобы избегать контактов с патогенными микроорганизмами, они бы всегда старались мыть руки после акта дефекации, — говорит он. — Но они этого не делают». С его точки зрения, чувство отвращения имеет отношение скорее к пище, чем к патогенным микробам. Он считает, что отвращение связано с чем-то большим, чем простое желание избежать болезни. Полностью развитое чувство отвращения появляется в возрасте примерно 2-5 лет. В 1980-х годах Розин обнаружил, что очень маленькие дети зачастую с радостью пили сок из стакана, где плавал мертвый таракан, которого затем вытаскивали. Для большинства взрослых наличие в стакане мертвого таракана делало сок непригодным для питья, потому что у них возникало убеждение, что этот сок грязный или зараженный. Попытки Розина убедить их в том, что таракан стерилен и абсолютно безопасен, не приносили результата. Большинство взрослых людей не хотели пить сок из того же стакана, в котором плавал таракан и из которого его выплеснули вместе с предыдущей порцией сока. С их точки зрения, сам стакан уже был заражен или загрязнен.

Согласно теории Розина, по сути, чувство отвращения — это наша реакция на ситуацию, напоминающую нам о том, насколько мы близки к животным. «Практически вся отталкивающая пища — это пища животного происхождения». У некоторых детей незнакомые зеленые овощи могут вызвать неприятие — то есть страх, что эти овощи могут оказаться невкусными — но отвращение — это нечто гораздо большее. Мы не задумываемся над тем, какой вкус у крысиного мяса (полагаю, что оно абсолютно невкусное), мы просто не хотим чувствовать его у себя во рту. «Основная черта пищи, вызывающей отвращение, — считает Розин, — заключается в том, что, соприкасаясь с желанной для нас едой, она делает последнюю непригодной к употреблению». Ключевой элемент отвращения — это идея заражения.

Однако Розин согласен с Кертис в том, что формирование отвращения к определенным вещам может способствовать отказу от нездоровых привычек.

В настоящее время это является серьезной проблемой, поскольку некачественное питание становится причиной большего числа смертей и болезней во всем мире, чем табак (10% против 6,3% по данным 2010 года). Вместо того чтобы убеждать нас в том, что чрезмерно сладкие напитки — это вкусные угощения, которых нам следует всеми силами избегать, что будет, если правительства попытаются представить их нам в качестве «отвратительных и опасных вредителей», подобных мухам эдвардианской эпохи? «Я считаю, что эти напитки отвратительны», — говорит Кертис. Продажа этих напитков детям — это «жестокое обращение с детьми». В 2009 году в Нью-Йорке была проведена рекламная кампания, в рамках которой на улицах появилось множество постеров с тошнотворными изображениями комков человеческого жира, выливающихся из бутылок с газировкой. «Разве вы не наливаете себе лишние фунты?» — гласила подпись под плакатами. После этой кампании уровень потребления сладкой газировки снизился на 12%.

Когда я была подростком, запах еды из ресторанов быстрого питания был для меня чем-то, что можно сравнить с запахом валерианы для котов. Я знала, что эта еда вредная, но это не могло заставить меня перестать ее хотеть. Со временем мои вкусы изменились, и я начала ловить себя на мысли, что запах бургера кажется мне отталкивающим: сладковато-мясная вонь и жир на картофеле-фри. Теперь я с легкостью могу отказаться от такой еды, потому что она вызывает у меня отвращение.

Однако использование этой странной отрицательной эмоции на благо общественного здоровья связано с множеством проблем. Опасность заключается в том — именно поэтому современные законодатели зачастую не хотят апеллировать к отвращению — что в итоге мы можем достичь не той цели, на которую рассчитывали. Одно дело — сказать, что еда и напитки, вызывающие ожирение, отвратительны, и совсем другое — сформировать отвращение по отношению к людям, которые их употребляют. Многие тучные люди уже страдают от деструктивного чувства самоотвращения, и любые действия, закрепляющие на них клеймо позора, станут крайне опасными и контрпродуктивными.

Если рассмотреть нравственную сторону, то отвращение может принять довольно страшное лицо. Было доказано, что некоторые люди испытывают отвращение не только к дождевым червям и прокисшему молоку, но к больным и старым людям, а также к людям с ограниченными возможностями. Кертис своими глазами видела, насколько быстро определенные группы людей могут стать, с точки зрения их окружения, грязными и неприкасаемыми. «Мы хотим, чтобы люди мыли руки, но мы не хотим ставить клеймо позора на тех, у кого нет доступа к нормальным туалетам», — объяснила она.

Некоторое время назад Кертис принимала участие в кампании за кормление младенцев грудью, которая проводилась в странах развивающегося мира. Цель кампании заключалась в том, чтобы сформировать у матерей отвращение к готовым смесям, использование которых приводит к росту младенческой смертности в тех районах, где у людей нет доступа к чистой воде. «Они должны были испытывать отвращение, — рассказала Кертис. — Мы знаем, что в молоке, которое получается в результате растворения молочной смеси в воде, очень высокая концентрация фекальных бактерий. Но некоторые матери вынуждены кормить детей молочными смесями, и мы не хотим, чтобы по отношению к ним тоже сформировалось чувство отвращения».

Никто не хочет чувствовать себя отвратительным, что, вероятнее всего, объясняет стойкое нежелание апеллировать к чувству отвращения ради изменения привычек и поведения людей. Однако, с точки зрения Кертис, если это поможет вызвать желаемые перемены в поведении людей, мы без раздумий должны ухватиться за такую возможность. В Великобритании результатом грязных рук может стать тяжелое расстройство пищеварения. А в развивающемся мире результатом зачастую является смерть. По некоторым подсчетам, мытье рук с мылом — в том случае, если это станет универсальной привычкой — может ежегодно спасать около 600 тысяч жизней.

Одна из причин, по которым люди не испытывают отвращения к немытым рукам, заключается в том, что они не видят микробов. «Отвращение возникает только в отношении того, что мы можем увидеть», — отметил Пол Розин, имея в виду, что вы сначала должны заметить что-то, прежде чем почувствовать отвращение к этому предмету. Кертис и ее коллеги в сотрудничестве с одним рекламным агентством Ганы провели кампанию, чтобы донести до людей, что фекалии остаются на руках людей, несмотря на то, что мы их не видим. Они создали рекламный ролик, в котором милая молодая мама выходит из туалета и отправляется готовить еду для своих детей на кухню, где она руками вымешивает тесто. В этом видеоролике ее руки после посещения туалета оказываются вымазанными чем-то грязно-пурпурным. Затем эта пурпурная краска с рук матери попадает в еду и к детям в тарелку. Когда Кертис показала этот видеоролик группе женщин в Аккре, она увидела ужас на их лицах, потому что они вдруг поняли, что они кормят своих детей фекалиями. «Объяснения были попросту лишними», — добавила Кертис.

Говоря о необходимости изменить поведение людей, мы часто делаем упор на силе фактов, несмотря на множество доказательств того, что в нашем поведении мы в первую очередь руководствуемся эмоциями. Отвращение зачастую помогает гораздо быстрее достичь поставленной цели, чем информация. В процессе создания видеоролика о пользе мытья рук в Гане, Кертис знала, что ей просто нужно показать матерям, что они «кормят собственных детей калом». Группе британских ученых потребовалось много времени, чтобы выяснить, что именно пурпурный цвет на руках матери вызовет наибольшее отвращение у аудитории. Этот рекламный ролик оказался чрезвычайно эффективным. Его в течение года показывали на трех национальных телеканалах Ганы. Согласно результатам общенационального опроса, проведенного спустя 10 месяцев после начала кампании, уровень мятья рук перед едой вырос на 41%, а после посещения туалета — на 13%.

Теоретически жителей богатых стран тоже можно заставить изменить гигиенические привычки, апеллировав к их чувству отвращения. В 2007 году исследователи в Сиднее разместили в двух общественных туалетах плакаты с изображением длинной булочки, наполненной фекалиями. Эти вызывающие резкое отвращение плакаты были повешены над раковинами и в кабинках. Спустя шесть недель эксперты обнаружили, что в туалетах, украшенных сэндвичами с экскрементами, было израсходовано гораздо больше мыла и бумажных полотенец, чем в двух контрольных туалетах, где висели плакаты с изображениями чистых рук и информацией о профилактике заболеваний.

Однако у стремления вызывать у людей большее отвращение, чем они уже испытывают, есть и побочные эффекты. Шокирующие картинки на сигаретных пачках — это одно, поскольку людям необязательно курить. Но туалетом пользуются абсолютно все, поэтому заставлять людей, которые имеют привычку мыть руки, смотреть на тошнотворные изображения — это несправедливо. Если уж на то пошло, мы уже испытываем отвращение к огромному множеству вещей. Когда речь заходит о здоровье, главное — не переусердствовать с отвращением.

Когда люди, которые готовят дома еду, забывают вымыть руки после того, как они разделали сырое куриное мясо, кишащее кампилобактериями, проблема заключается в том, что они не испытывают достаточного отвращения. Однако есть случаи, когда мы чувствуем слишком сильное отвращение, чтобы делать какие-то вещи, которые могут благотворно сказаться на общественном здоровье. Употребление переработанной сточной воды — это лишь один из примеров. Учитывая изменение климата и растущий дефицит питьевой воды, поиски новых источников воды оборачиваются серьезными трудностями. Но не все так просто. Основная проблема заключается в том, чтобы убедить людей начать употреблять переработанную сточную воду.

В 2008 году в округе Ориндж, штат Калифорния, где была серьезная засуха, инженеры построили завод, на котором сточная вода очищалась и снова превращалась в питьевую воду. Эта вода прохода через множество фильтров, становясь в итоге абсолютно чистой. Однако местные чиновники обнаружили, что чувство отвращения к этой воде у жителей округа было настолько сильным, что они не могли начать подавать эту воду в жилые дома, поэтому большая ее часть пошла на подпитку водоносного слоя. В ходе одного из опросов выяснилось, что, по мнению местных жителей, употребление переработанной сточной воды сравнимо с употреблением воды прямо из унитаза. В связи с этим одна из коллег Розина, Кэрол Немерофф (Carol Nemeroff), отметила: «Как можно избавиться от когнитивных нечистот, если вам уже удалось провести фактическую очистку?»

По мнению Розина, самый эффективный способ заставить людей преодолеть их отвращение по отношению к очищенным сточным водам — это начать подавать ее в их дома, не уведомив их об этом, подождать несколько месяцев, а затем заявить: «А вы знаете, что вы пьете переработанную сточную воду?» Однако загвоздка в том, что было бы крайне неэтично обманывать людей таким образом. Розину хотелось бы, чтобы Калифорния воспользовалась опытом Сингапура, где людей приглашают посетить заводы по переработке воды, чтобы убедить их в надежности и эффективности процесса очистки. В конце экскурсии каждый посетитель такого завода бесплатно получает бутылку воды, которая ничем не отличается от минеральной.

Самый надежный способ преодолеть отвращение — постоянно демонстрировать положительные примеры.

Как правило, от чувства отвращения гораздо сложнее избавиться, чем приобрести его — Кертис называет его «привязчивой» эмоцией — однако наши представления о том, что может быть отвратительным, достаточно гибки. Всего несколько десятилетий назад многим жителям Запада идея употребления в пищу сырой рыбы казалась чуждой и слегка отталкивающей. Теперь суши занимают 10-е место в списке излюбленных блюд американцев, став настолько же привычным явлением, как сэндвичи в британских супермаркетах.

Изменения в списке продуктов, которые вызывают в нас отвращение, могут стать важным элементом попыток накормить растущее население. Канадская писательница и профессиональный повар Дженнифер Маклаган (Jennifer McLagan), автор книги «Odd Bits» — своеобразной оды субпродуктам — пытается убедить поваров в необходимости забыть об отвращении к крови, которая является богатым источником белка животного происхождения. Благодаря тому, как сегодня производится мясо, мир, пишет Маклаган, «переполнен» этим отличным источником белка и железа, однако большая его часть просто выбрасывается. Часть сливается в реки и озера, тем самым загрязняя их и повышая уровень содержания азота в воде. Чтобы устранить этот источник загрязнения — и получить дополнительный дешевый источник питательных веществ — мы должны избавиться от отвращения к пище, приготовленной вместе с кровью. Маклаган обнаружила, что кровь свиней является отличной заменой куриным яйцам, при чем ее калорийность в два раза меньше, чем у яиц. На своей кухне в Торонто она взбивает кровь в густую розовую пену, которую затем использует для приготовления самых разных блюд, от шоколадных пирогов до темно-коричневых кровавых меренг. Я пробовала оба блюда. У них был довольно неплохой вкус с легкой металлической ноткой. Однако большинство потребителей на Западе считают саму идею употребления крови в пищу слишком отвратительной, чтобы рассматривать ее всерьез.

В трудные времена людям, возможно, придется забыть о своем отвращении к определенным продуктам питания. Возьмем, к примеру, насекомых. Специалисты по охране окружающей среды сегодня называют насекомых одним из решений проблемы, заключающейся в поиске более надежного источника животного белка. Каково мое мнение? Я считаю употребление насекомых в пищу отличной идеей, если окружающие меня люди тоже будут их есть. Но Розин обнаружил, что многие из тех, кому противна идея употребления насекомых в пищу, смогут преодолеть свое отвращение к ним, только если их убедить попробовать насекомых достаточное количество раз — точно такую же реакцию жители Запада продемонстрировали в отношении суши.

В прошлом году Розин вместе со своим коллегой по имени Мэтт Руби (Matt Ruby) спросили 400 человек из Индии и США, что они думают об употреблении в пищу насекомых. Они выяснили, что женщины в меньшей степени склонны к тому, чтобы пробовать насекомых на вкус, чем мужчины — особенно в США. Индийцы беспокоились о том, что употребление насекомых в пищу было неправильным, а американцы — что это негигиенично. Однако большинство опрошенных сказали, что они могли бы попробовать насекомых, если бы тех смололи в муку и использовали в процессе приготовления печений или досы. Только 25-30% опрошенных наотрез отказались бы попробовать насекомых даже в таком виде. Те участники опроса, которые были в наибольшей степени готовы к тому, чтобы попробовать на вкус насекомых, как правило, характеризовали себя как искателей острых ощущений, получающих удовольствие от новых и необычных вкусов.

Возможно, отвращение является универсальной эмоцией, однако люди очень сильно отличаются друг от друга по силе этого чувства и по тому, что именно его вызывает. Каждый из нас находится на том или ином участке того, что Розин называет «шкалой способности к отвращению» — системы, которую он разработал вместе с другим психологом, Джонатаном Хайдтом (Jonathan Haidt). Место того или иного человека на этой шкале можно найти, оценив, насколько сильное отвращение вызывают в нем определенные триггеры. Ниже приведены некоторые примеры:

Вы видите, как кто-то поливает кетчупом ванильное мороженое и съедает его.

Вы видите множество личинок на куске мяса, лежащего в куче мусора на улице.

Вы видите, как кто-то случайно проткнул палец крючком для ловли рыбы.

Вы подносите стакан молока, чтобы его выпить, и чувствуете, что оно прокисло.

Вы идете босиком по асфальту и наступаете на земляного червя.

Для тех людей, которые занимают нижние ступени на этой шкале, не составит особо труда заглушить или преодолеть в себе чувство отвращения перед тем, чтобы съесть насекомых или кровь — особенно если они будут руководствоваться правильными, с их точки зрения, мотивами. Розин выяснил, что финансовое вознаграждение зачастую заставляет людей преодолевать отвращение перед определенными вещами. Если бы насекомые были дешевыми, знакомыми и подавались бы в аппетитных формах, многие люди постепенно преодолели бы в себе отвращение и начали бы с удовольствием их есть. Или же нам просто стоит подождать до тех пор, пока в будущем не начнется какой-нибудь кризис, когда еда станет дефицитом, а мы начнем радоваться сверчкам и свиной крови, которую нам удастся достать.

Главная загадка заключается в том, почему мы испытываем отвращение к насекомым и потрохам и не испытываем его к другим видам мяса — к примеру, бекону промышленного производства — несмотря на то, что, как мы знаем, оно производится в условиях крайней жестокости и грязи. Если правительства действительно захотели бы заставить людей употреблять меньше мяса — многие эксперты по экологически безопасным диетам настаивают на том, что это необходимо сделать как можно быстрее — они начали бы отправлять школьников на экскурсии на скотобойни, а не фермы. Мы вполне можем выработать у людей отвращение к чрезмерному употреблению мяса, чтобы кебаб начал казаться людям таким же неаппетитным, как и горсть сверчков. Вопрос заключается в том, захочет ли общество пойти на этот шаг. Подобно многим людям, политики, по всей видимости, испытывают массу удовольствия, поедая сэндвичи с беконом и притворяясь, что ничего плохо в этом нет.

Сегодня мы настолько часто испытываем отвращение, что мы стали относиться с определенной долей брезгливости к самому этому чувству. Мы живем в вычищенном окружении, которое скрывает от нас правду о том, сколько патогенных микроорганизмов до сих пор находятся рядом с нами и какой вред они могут нанести здоровью. Возможно, главная причина, по которой мы не готовы слишком часто апеллировать к чувству отвращения ради сохранения общественного здоровья — несмотря на множество доказательств эффективности такого метода — заключается в том, что мы испытываем отвращение, уже просто задумываясь об этом. Валери Кертис однажды пригласили выступить на конференции, посвященной проблеме неопрятности, то есть людям, которые оказываются в изоляции и подвергаются нападкам из-за своего нежелания освоить базовые гигиенические навыки. Но эта конференция вызвала настолько незначительный интерес, что ее пришлось отменить. Даже несмотря на то, что это может помочь нам прожить более здоровую и долгую жизнь, мы гораздо охотнее задвинем тему отвращения со всеми ее гадкими и тошнотворными образами в какой-нибудь темный угол и постараемся о них забыть.

Источник: inosmi.ru