Путиналия как обман и самообман
Путиналия — наука о Владимире Путине — может быть увлекательной и полезной… временами. Но если вы надеетесь понять Россию, вам стоит заглянуть гораздо глубже.
Лилия Шевцова (Lilia Shevtsova)
В течение нескольких лет Владимир Путин остается самым обсуждаемым на Западе лидером. Его фотографии появляются на обложках популярных журналов, он становится героем или злодеем многочисленных эссе и книг, у него целая армия зрителей, которые с нетерпением ждут его следующего шага, чтобы добавить его к своим путиноцентричным повествованиям. Еще ни один российский лидер (за исключением Сталина) не удостаивался такого внимания. Стоит отметить, что в большинстве случаев его изображают темной личностью или даже воплощением зла. Однако я уверена, что российский лидер не возражает против того, чтобы его выставляли злодеем: это гораздо лучше абсолютного невнимания. Полагаю, что он даже немного гордится своим портретом на обложке нового выпуска Economist, где он изображен с дьявольским лицом, а вместо зрачков у него красные силуэты истребителей. Всеобщее внимание не только льстит его самолюбию (кому из мировых лидеров это не понравится?), оно также помогает ему реализовывать его стратегию выживания, в рамках которой свидетельства враждебного отношения Запада к России оправдывают его политику сдерживания. Однако Путин должен понимать, что после того, как он разрушит мировой порядок, он вряд ли сможет сыграть роль глобального героя.
Мнение Запада о Путине и российской реальности имеет большое значение для россиян. Тот факт, что за событиями приходится наблюдать из России, зачастую ограничивает способность россиян оставаться объективными и вызывает обиду и другие негативные эмоции, которые вряд ли можно называть прочными основаниями для политического исследования. Западные эксперты могут сказать то, что мы не можем сказать в силу нехватки мужества или что считаем неуместным произносить вслух. В любом случае часто бывает полезным взглянуть на ситуацию со стороны. Время от времени, когда я читаю статьи западных комментаторов, я спрашиваю себя: «В точку! Как я могла это пропустить?» Но такое случается довольно редко. Чаще всего западные версии путиналии вызывают во мне ужас: почему они рисуют настолько карикатурные портреты Путина, России и россиян? Откуда они все это берут? Неужели они это серьезно?
Кажется, западные аналитики изучили сознание Путина со всех возможных углов: они исследовали его взгляды, размышляли о его намерениях, пытались найти его сильные и слабые стороны. Тогда почему, потратив столько времени на расшифровку личности и намерений российского лидера, Запад оказался насколько неготовым к следующим шагам Кремля и настолько ошибся в прогнозировании траектории движения России? Европа продолжала реализовывать свою российскую стратегию Партнерства и модернизации тогда, когда Москва уже прекратила проводить реформы и задумалась над тем, как можно ослабить Евросоюз. США предложили Москве «перезагрузить» отношения в тот момент, когда Кремль уже разрабатывал свою доктрину сдерживания. Западное сообщество, погрязшее в путинологии, не смогло спрогнозировать войны в Грузии и на Украине, ее военную кампанию в Сирии и ее попытки ядерного шантажа. И оно оказалось совершенно неготовым к российскому фактору в американских выборах. Теперь оно ломает голову над тем, куда Россия двинется дальше.
Несмотря на все это, западный политический мир продолжает повторять «российские аксиомы», которые, как это уже было доказано, либо устарели, либо изначально были ошибочными. «Шантаж Путина стал результатом слабости России», — повторяют уважаемые эксперты по России. Да, в некоторой степени это правда. Однако шантаж Путина стал также результатом слабости Запада. «Путин проверяет Запад на прочность». И, должно быть, результаты этих проверок оказались довольно воодушевляющими, потому что он продолжает испытывать Запад. Еще одна аксиома: «Запад унизил Путина и Россию, и именно поэтому нам сейчас необходимо примириться с ними». Лично я никогда не замечала, чтобы российский лидер выглядел униженным (или я что-то пропустила?). Напротив, Путин никогда не упускает возможность уязвить своих западных коллег. Что касается примирения, разве не такую политику Запад вел на протяжении всего этого времени? Путин «страдает от комплекса неполноценности». Неужели? Тогда этот комплекс совершенно не мешает ему вести себя агрессивно.
«Путин застрял в российской историю и советском прошлом». Я бы сказала, что правление Путина на самом деле подрывает ряд российских и советских традиций, в том числе традицию жесткого контроля над силовиками и следования вестфальским правилам игры. «Путин — бывший агент КГБ», и это предположительно объясняет ту систему, которая сформировалась при нем в России. Но не все так просто. Во-первых, российская система персонализированной власти была построена Борисом Ельциным, а Путин только добавил к ней несколько авторитарных черт. Во-вторых, Путин и его окружение никогда не пришли бы к власти без поддержки российских системных либералов, которые гарантировали экономическое выживание системы. «У Путина есть четко сформулированная стратегия». Интересно, что это за стратегия. «Россия Путина — вредитель». Слишком упрощенно! Путин «мечтает о еще одной Ялтинской конференции». Я не знаю, о чем он мечтает, однако, судя по всему, подобная ялтинская конференция не удивит российского лидера: он добивается не соглашения о новых правилах, а согласия мирового сообщества на его право их нарушать. «Его политика направлена на повышение его личного авторитета внутри страны и укрепление позиций России на международной арене, чтобы отвлечь внимание от экономических проблем его страны». И снова: это было очевидно давным-давно. И что дальше?
Вторжение Путина на Ближний Восток помогло ему «выглядеть более влиятельным, чем он есть на самом деле, и это было сделано главным образом в расчете на россиян». К чему так недооценивать умственные способности Путина — и наши способности тоже? Чтобы сыграть мачо, Путин мог бы выбрать гораздо менее сложный сценарий, и он, несомненно, понимает, что россияне не хотят повторения афганской войны! Сирийский «проект» призван восстановить диалог России и Америки и отодвинуть Украину на второй план. Разве это кому-то до сих пор неясно?
Разве хоть одна из этих аксиом помогает нам спрогнозировать следующий шаг Кремля, насколько далеко он может зайти и насколько жизнеспособной является российская система? Может ли путиналия хоть что-то нам рассказать о запасе терпения в российском обществе и о его предпочтениях? Создается впечатление, это эта карикатурная версия стала результатом стремления дать простые ответы на сложные вопросы, не обременяя себя запутанным анализом.
Невозможно избавиться от впечатления, что западные политические силы порой сознательно демонизируют Путина и Россию, которую Путин воплощает, чтобы отвлечь внимание от их собственных проблем, или что они используют «российский фактор» в своих собственных играх. Несомненно, попытки «поколебать механизмы американской демократии» согласуются с кремлевской тактикой дискредитации цивилизационного оппонента. Но могли ли хакерские атаки в период предвыборной кампании оказаться менее вредоносными, если бы, во-первых, кандидаты не делали ничего предосудительного и, во-вторых, если бы оба предвыборных штаба не пытались использовать «российский фактор» друг против друга?
Новые планы Запада по взаимодействию с Россией являются настолько же вдохновляющими и конструктивными, как и прежние планы, которые не смогли помешать Кремлю раскачать западную лодку. До настоящего момента авторы этих рецептов советовали западным лидерам найти некий баланс между сдерживанием и сотрудничеством. Мы должны сотрудничать с Россией в вопросах, которые имеют для нас большое значение, советуют нам западные гуру, и перестать принуждать Россию и постсоветские государства вставать на демократические рельсы. Но разве не такую политику Запад пытался вести последние несколько лет?
Я рискну предположить, что аналитические промахи путиналии в определенной степени являются результатом преувеличения роли лидера в России, к которому склонно экспертное сообщество. К этому объяснению также стоит добавить тот факт, что западные обозреватели, даже самые разумные из них, всегда усматривали некую привлекательность в лидере, который прохаживается по коридорам Кремля. Темная сила и всемогущество — несомненно, есть что-то соблазнительное в том, чтобы интерпретировать российскую реальность через призму действий лидера, особенно такого лидера, который имеет такую пугающую репутацию.
Действительно, в России существует система персонализированной власти: в руках лидера сконцентрированы ключевые ресурсы, и у него есть возможность воплощать в жизнь свои решения. Однако эта система персонализированного правления в ее нынешнем состоянии упадка больше не функционирует как традиционный деспотизм и представляет множество препятствий и конфликтов для единоличного правления. Авторитарные символы и репрессивные действия в сочетании с терпимостью общества (или, возможно, иллюзией терпимости?) создают картину, вводящую в заблуждение. Известный аргентинский эксперт Гильермо О’Доннелл (Guillermo O’Donnell) придумал специальное название для таких систем — «бессильное всемогущество». Именно такой и является сегодня российская система персонализированной власти. С одной стороны, мы видим ее авторитарный стиль, с другой — в этой системе бесчисленное количество трещин, которые делают ее чрезвычайно хрупкой. Российский лидер не может остановить экономический спад и рост недовольства в социуме, он не может надеяться на помощь элиты и населения, не будучи вынужденным платить за верность, а его ресурсы постепенно истощаются. Он вряд ли знает полную картину текущей ситуации, потому что его помощники предпочитают его не расстраивать. Ему трудно контролировать национальные республики, и он зависит от их обманчивой покорности. Его изоляция нарастает, и он все больше зависит от своих гвардейцев. Он одинок, подозрителен, вынужден изображать льва, чтобы держать геенн под контролем, и он не может никому доверять. Да, он может изменить международный ландшафт, но он уже давно стал заложником слабостей России. Как можно проникнуть в сознание Путина, не зная ситуации, в которой он существует? И каков истинный баланс между его лидерством и железной логикой системы, переживающей упадок?
Более того, как можно быть уверенными в том, что мы видим реальную действительность в условиях постмодернистской расплывчатости и неясности, которые стали инструментами российской системы? Что реально в этом калейдоскопе блефа, шума и притворства? Мы видим реального Путина или очередной обман?
Чтобы понять траекторию движения России, нужно: посмотреть на экономические тенденции (реальные цифры, а не официальную статистику), проанализировать социальные настроения (не слишком опираясь на официальный рейтинг Путина), оценить баланс националистических и империалистических настроений, проанализировать готовность населения мириться с падением уровня жизни, изучить состояние здравоохранения, рынка рабочей силы, транспорта, региональных бюджетов и так далее. Российский лидер уже похоронен под тяжестью проблем, которые он не может решить, и именно поэтому ему необходимо вливать новые силы в его политическую базу посредством одного геополитического конфликта за другим. У него пока есть ресурсы для того, чтобы перевернуть еще одну шахматную доску в каком-нибудь уголке мира — только не в России. С Россией он ведет себя гораздо осторожнее, чем с внешним миром. Тот факт, что он превратился в глобального поджигателя, доказывает, что он загнан в угол — разумеется, только в России, а не на международной арене.
Есть еще один фактор, оказывающий влияние на лидера Кремля, который западные аналитики предпочитают не замечать: роль Запада. Если посмотреть на доработанную внешнеполитическую доктрину Росси и действия Путина после 2004 года, можно заметить, что российский лидер не уважает Запад и не боится его. Теория об «обидах» Кремля была выдумана в основном в пропагандистских целях, чтобы оправдать его действия. То, как Путин действует в обход своих западных коллег (за исключением, возможно, только Ангелы Меркель), свидетельствует о его уверенности в том, что они сдадутся, если им пригрозить. Именно так он и действует: он пересекает их «красные линии» и проверяет их на прочность. Таким образом, действия Кремля стали результатом не только опыта работы Путина в КГБ и слабости России, но и слабости Запада и готовности западного истеблишмента поддаваться на манипуляции Кремля (сознательно или неосознанно — разве это важно?). Путиналия могла бы всерьез изменить позиции Запада, если бы она сосредоточилась на этом аспекте реальности.
Путиналия может быть увлекательной и полезной… временами. Однако она не может объяснить разворачивающуюся драму одинокого лидера, затерявшегося в коридорах Кремля. Она также не может объяснить конвульсии государства-цивилизации под названием Россия, которая уже добралась до конца своей траектории, но пока еще не выбрала новый путь движения — не только потому, что ей не хватает жизненных сил, но и потому, что Западу, по всей видимости, их тоже не хватает.
Источник:
