Савченко — это фактор, с которым уже ничего нельзя сделать, Путин подсунул нам переворотДело Савченко
Народный депутат Вадим Рабинович в интервью «112 Украина» рассказал, почему вернули Надежду Савченко, каким генпрокурором будет Юрий Луценко и почему сам он не хочет ассоциироваться с «Оппозиционным блоком».
Наталья Влащенко
«112»: Сегодня события недели мы обсуждаем с народным депутатом Украины Вадимом Рабиновичем. Здравствуйте, Вадим Зиновьевич. Что для украинской политики будет означать возвращение Савченко?
Вадим Рабинович: Я смотрел пресс-конференцию Савченко и хочу сказать, что это общенациональный лидер. С ней теперь не просто все должны считаться, а теперь она становится такой Маргарет Тэтчер украинской политики. Я думаю, что украинская политика просто перевернулась. Ее манера, ее система подхода — все «пиджачные» из политики ушли. Я не понимаю, кто ее остановит в этом политическом беге, если она сама себя не остановит и сама не наделает глупостей. Я думаю, что это один из серьезнейших кандидатов в президенты Украины, который консолидирует всех патриотов. Я думаю, что это очень серьезный удар по «Самопомочи», Ляшко. Я не вижу, кто с ней на этом фланге может соревноваться. Очень интересная история с Тимошенко получается. Тимошенко сейчас надо научиться стать второй. Если она это сумеет — она на плечах Савченко останется в политике и пройдет далеко. Если же она этого не сумеет, то она себя погубит. Но она понимает, что карта вот так лежит. Савченко правильно сказала, что она с «Батькивщиной», а у нее развернутая политическая структура по стране. Это большой шок для всех, и умные люди должны переосмыслить абсолютно все. Я думаю, что Савченко — это фактор, с которым уже ничего нельзя сделать, и я считаю, что Путин нам подсунул переворот на Украине.
— Вы не захотите быть в союзе с этой политической силой, которую будет представлять Надежда Савченко?
— Я не понимаю, чем я могу быть интересен любому союзу с Савченко. У меня есть свой избиратель, с которым я пока работаю. Подходы к ведению политической интриги должны быть совершенно другими, с учетом того, что она для меня перевернула страницу паркетных дипломатов.
— Каковы перспективы у политической силы Саакашвили на фоне возвращения Савченко, на фоне его непростых отношений с президентом?
— У Саакашвили, независимо от Савченко, был крах всех его политических систем, потому что в нашей стране на простой риторике можно продержаться какой-то промежуток времени. Ему дали конкретный участок работы — если бы он туда не шел, все бы думали, что он умный. Сейчас самый низкий рейтинг у него в Одессе, потому что вся Одесса знает, что он там вытворяет. Я понимаю, что это у него драйв такой, кокаиновый, но я думаю, что так нельзя, как он вчера ворвался к людям.
— Что значит — кокаиновый драйв?
— Вся Одесса говорит, что он все время на каких-то сложных… заходит в комнату, а потом выходит весь возбужденный и бегает.
— Может, это просто темперамент?
— Я поэтому всегда предлагал ему поставить точку на этих сплетнях — дать кусочек волоса на анализ. Он не хочет. Я считаю, что Саакашвили, в отличие от Савченко, — это трагедия Украины. Потому что, когда сюда приезжают проходимцы, которые уже доказали, что они проходимцы, которых собственная страна разыскивает по 19 уголовным преступлениям, которые обвиняются в пытках, убийствах, насилии над заключенными — он приезжает сюда и учит нас жить. Спросите у одесситов, где они гуляют каждый день. Вчера кавказец там сбил человека — приезжает группа и отбивает его у полиции. У меня к Саакашвили настолько негативное отношение… я просто ненавижу, когда над нами бесконечно ставят опыты. Поэтому Михо пусть едет к себе в Грузию и доказывает там у себя, где он построил хорошую правоохранительную систему, как честно надо жить. Если он из тюрьмы оттуда выйдет. Или побеждает на выборах и тех сажает — но у себя.
— Как вы считаете, каким генеральным прокурором будет Юрий Луценко?
— Не знаю. У нас Савченко пришла и сказала, что она училась на фронте и в тюрьме. Луценко тоже сказал, что учился в тюрьме.
— Но ведь вы тоже там были.
— Я не против людей, которые там были. В принципе, Луценко, когда сказал, что он подождет 100 дней — так поступают мудрые люди. Но хотелось бы, в душе, другого. Что такое прокуратура, мы знаем давно, и я не совсем понимаю, зачем надо 100 дней разбираться, чтобы понять, что они развалили всю ту систему. Я считаю, что если он что-нибудь сделает сингапурское — посадит своих трех друзей, президента, премьер-министра, — тогда он гениальный и хороший человек. Если он расскажет, куда делось все украденное Яценюком и прочему он ходит по улицам с охраной из 9 человек, тогда он будет хороший генпрокурор.
— Прошел съезд «Оппоблока». Вы что-нибудь знаете об этом? Что решалось за кулисами этого съезда?
— Я не был на съезде и не знаю, что они там решали за кулисами. Я знаю, что родился двухголовый дракон. Колесников — это группа Ахметова, Бойко — это группа Бойко-Левочкин. Моя основная проблема с «Оппоблоком» заключается в том, что я считаю, что все люди, которые руководили нами в течение последних 15 лет, должны уйти, добровольно. Потому что есть огромная проблема с тем, куда они нас тащат. Савченко не тащит нас в прошлое. А нам надо куда-то идти. У меня есть масса вопросов к людям, которые пришли и под видом любви к Украине, в вышиванках, обдирают страну. Но у меня такой же вопрос к этим, в наглухо застегнутых костюмах, которые не могут предложить что-нибудь другое.
— Что вы такое узнали об «Оппоблоке», чего вы о них не знали, когда вы шли в «Оппоблок»?
— Если б сегодня вернуть два года назад — я бы пошел с «Оппоблоком» на выборы. В тот момент представительство востока, центра, юга Украины было перекошено из-за революции. Я всегда возвращаюсь к потрясающему разговору в комитете по транспорту, когда я подал законопроект по порто-франко в Одессе. Они мне сказали: «закон прекрасный, но давайте его во Львове сделаем». А я им говорю: «во Львове моря нет». Нельзя делать из Украины Ровенщину, Львовщину — я их всех люблю, но Украина большая. Я думаю, что я в тот момент очень помог «Оппоблоку», потому что они в тот момент представляли старое.
— Какие, все же, у вас разногласия с «Оппоблоком»?
— Меня не устраивают фигуры, которые его возглавляют. Бойко — это политический лидер, который ведет свою группу. С Колесниковым я категорически не согласен. Я не вижу, чего они хотят. У них в программе — надо вернуть то, что было. Это не программа, и вернуть то, что было — невозможно. Я не хочу к Януковичу. Я хочу нормально новую страну строить. Если ты не можешь дать нового — уходи. Я хочу строить новое, у меня есть десять шагов, которые я вижу, и я их буду пропагандировать.
— Про ваш одесский проект, порто-франко, говорят, что это олигархи хотят, де-факто, федерализации.
— Всех раздражает федерализация, а децентрализация — нет. В чем разница — никто не знает. Может хоть кто-то сказать, что в порто-франко ему мешает? Не может. Не нравится название — убираем. На Украине — Крым отдали, нормальный порт — это Одесса, Ильичевск. Это надо развивать невероятным образом. Царская Россия создала порто-франко в Одессе, которое дало толчок для всей экономики.
— Этот проект практически означает независимость от центра.
— Нет. Этот проект означает, что на определенном этапе одесситы будут жить лучше, чем вся остальная Украина. А это даст возможности всем остальным жить тоже лучше.
— А почему вы не написали заявление о выходе из «Оппоблока»?
— У меня на президентских выборах было 420 тыс. избирателей. «Оппоблок» набрал 1,5 миллиона. Поэтому треть моя. Они меня не хотят исключать, потому что считают, что я часть их рейтинга, а я не собираюсь писать заявление, чтобы отдавать им мандат. Мне мандат давал не «Оппозиционный блок», а я ему давал. У нас было четыре партии, которые создавали блок. Я считаю, что как порядочные люди они меня должны исключить, потому что я честно с ними работал два года и помогал им. Но, тем не менее, я не собираюсь на эту тему заморачиваться. Если фракции «Оппоблока» будет со мной комфортно и дальше, то мне это интересно, и я хочу на это посмотреть. Но я веду свою политическую борьбу и буду сам бороться.
— Зачем вы летали с Мураевым к Фирташу, в Вену?
— Я летал в Вену, потому что у меня там есть интерес к Европейской партии. Я встречался с Мари Ле Пен в Брюсселе и с правыми в Австрии. Это у меня такой еврейский перекос — потому что никто не встречается, а я считаю, что они сейчас совершенно другие, и с ними надо работать. Кроме того, мы там встречались с интересной социологической группой, а потом зашли к Фирташу. Встреча была 12 минут. Я сказал ему, что: «я хочу выйти из «Оппоблока», а вы один из хозяев «Интера» — меня выкинут с «Интера» на следующее утро?» Он сказал: «Нет».
— Где вы возьмете деньги на партию?
— На партию нужно намного меньше денег, чем кажется, если ты не собираешься украсть из этой кассы. Всем нужны большие деньги, а мне не нужны большие деньги. Если вы думаете, что Фирташ, Коломойский, все, кого вы знаете, ходят и раздают свои деньги партиям — вы заблуждаетесь. Они работают с какой-то своей группой, очень жестко. Коломойский работает с «Видродженням» и «Укропом», Фирташ с «Оппоблоком». Но слова «нет!» в политике я никогда не говорю. Я вообще не вижу ни одного человека, с кем я бы не мог пойти.
— Вы хотите сказать, что вы ушли из «Оппоблока» без всяких финансовых гарантий от наших олигархов?
— Я сказал Бойко 1 января, что я от них ухожу. Я всегда разговаривал только с ним, и считаю, что он самый вменяемый человек среди всех там. Самый влиятельный. Половина «Оппозиционного блока» «задавлена» уголовными делами. Они если гавкнут что-нибудь не так — их сразу пересажают всех. И это их беда, и Бойко умница, что сумел их провести между этими капельками. Но дальше идти некуда — все время говорить «чего изволите» невозможно. Политика — это искусство невозможного, поэтому я считаю, что Бойко — это единственный там политик. Он сумел сохранить свою команду без посадок и остаться на плаву с рейтингом. Это было достаточно сложно для него.
— Кого вы считаете своим конкурентом сегодня?
— Политическая сила, которую я возглавляю, достаточно маленькая. Но сейчас посмотрим, сколько людей по стране, которые хотят там работать. Хватит ли у меня возможностей — физических и материальных, не знаю. Но если я выхожу оттуда, не значит, что я куда-то захожу. У меня нет никакого плана. Я очень хочу принести какую-то пользу, я очень многое умею, много знаю. У меня есть конкретное понимание, как выйти из ситуации, куда они нас завели. Но до Яценюка мы могли бы сделать одно, а после того, как здесь за два года просто убили экономику, надо разворачиваться и делать другое.
— Если завтра выборы, какую идеологию вы будете людям предлагать?
— Для меня есть абсолютно понятные вещи в экономике и в политике, которые надо менять. Первое, и основное, — надо убирать немедленно институт президентства на Украине. Он себя дискредитировал как таковой. Надо людей, которые работали последние 15 лет в АП, в Кабмине, в областных администрациях, просто убрать. Это должно быть законодательно, вместо всяких люстраций. В экономике у меня есть пять основных принципов. Я думаю, что украинская экономика должна перейти с рельсов шоковой терапии на рыночные рельсы. Мы должны полностью снять налоги со среднего и малого бизнеса на два года. Это будет стоить нашей стране 10 миллиардов долларов, но это даст возможность и подняться. Никакой крупный бизнес, какого в стране всего 10-15 предприятий, ничего бюджету не даст, потому что он будет продолжать это минимизировать через карман чиновников. Нам нужно поднять малый и средний бизнес, как это сделала Польша. Для этого нам нужно взять украинскую землю, создать земельный банк, который практически уже был готов и который разрушил Яценюк, и под агрокомплексы получить кредиты. Нам надо пересмотреть все взаимоотношения с МВФ и другими фондами. Они давали кредиты откровенным клептоманам, под проекты, которые нам не нужны. Нужно установить, куда за последние 10 лет ушли те деньги, которые они нам давали. Надо забрать эти деньги за рубежом, вместе с недвижимостью, которую на миллиарды понастроили, и снять их с Украины. Сегодня каждый новый украинец, который рождается, должен 10 тыс. долларов МВФ.
— Тогда у вас очень много соперников, потому что об этом говорят Ляшко, Каплин, Тимошенко и многие другие.
— Замечательно.
— Вы общаетесь с кем-нибудь из людей, которые работают в АП?
— За последние два года я общался один раз с Борисом Ложкиным, которого знаю по Харькову.
— «Оппоблок» напоминает бизнес-группу.
— А какие фракции не бизнес-группы? В том же «Оппоблоке» четыре человека представляют большой бизнес, а остальные его обслуживают. Как и во всех остальных фракциях. В БПП, наверно, самый большой процент бизнесменов. В НФ почти все сегодня занимаются бизнесом.
— А как в парламенте депутаты занимаются бизнесом?
— Есть бермудский треугольник: парламент, Кабмин, АП. Все порядочные люди всх времен, попадая туда, становятся какими-то чудовищами. Я, как честный человек, вынужден вам сказать, что я так не зарабатываю, поэтому не могу ответить на этот вопрос. Смотря что ты хочешь в этой жизни: хочешь там заработать — найдешь. Так же и на телевидении — вы можете брать деньги за тех, кто к вам приходит, а можете находить интересных персонажей. Это два одинаковых подхода, но два разных уровня жизни. Я не знаю, как брать деньги за запросы — но их берут. Вы можете провести один законопроект и заработать полмиллиарда. Вот сейчас был законопроект о легализации игорного бизнеса. Вот вам и весь заработок.
— Нужно ли проводить через парламент закон о психиатрической помощи и нужно ли делать экспертизу депутатам в ВР?
— Я уже поставил один неудачный эксперимент над парламентом. Я подал законопроект, чтоб из парламентского буфета убрали спиртные напитки. На второй день все убрали, но до сих пор несколько депутатов с перекошенными лицами подходят ко мне и говорят: «что ты наделал?». Я решил, что я помог стране, и теперь они будут трезвые принимать законы. Но потом посмотрел и решил, что я не прав — наверно, лучше, чтоб они выпили. Поэтому психиатрия не поможет. Там не просто нездоровые есть люди, а просто неадекватные. Но люди выбирают таких людей. Я считаю, что Украина много ошибалась — посмотрите на мэров Киева, на мэров ряда других городов. Я не знаю, кто у нас больной, кто здоровый, если мы здесь все остались, без ничего, а они украли миллиарды и поуезжали. Я считаю, что здоровье — это желание что-то хорошее сделать. Я считаю, что я это могу.
— Правда ли, что синагога Бродского — это место для встречи деловых людей? На праздники туда приезжают многие депутаты, православные. Для чего они туда приезжают?
— Бред какой-то. Это — «еврейский заговор». Я действительно встречаю там много людей, которые с уважением приходят на еврейские праздники. Точно так же, как я великолепно хожу. Люди, нормальные, хорошие, приходят не обсуждать бизнес, а приходят с уважением. За границей парламента я этих людей всех люблю, а в границах — ненавижу.
— Хотели ли вы сыграть в театре?
— Нет. Я каждый день в нем нахожусь.
— Почему вы пошли на телевидение?
— Это осознанная политическая провокация. Я считаю, что таким образом у меня растет рейтинг и я могу донести свое мнение до людей, потому что в зале я это сделать не могу.
— Почувствовали ли вы вкус политики за два года?
— Нет.
— Последняя прочитанная вам книга?
— Даже не помню, когда я читал. Меня интернет убил за последние два года.
— Считаете ли вы это проблемой, что многие депутаты не читают?
— Нет, не считаю. Я достаточно в своей жизни прочитал. У меня не хватает других знаний, которые я сейчас добираю.
— Самый удачный ваш медиапроект?
— Если рассматривать как бизнес, то я купил в свое время «Московские новости» и продал их через два дня ровно в четыре раза дороже, чем купил.
— Открыт ли вам въезд в США?
— Не знаю. Если хотите, могу попробовать. Я был там последний раз в 2001 году. Я читал в газетах, что мне закрыт въезд, но ни разу не слышал, что кто-то мне об этом официально сказал.
— Любимый ваш композитор?
— Я не люблю классическую музыку. Еще со времен битлов я застрял в этой музыкальной истории. Я из тех времен, когда слушали битлов, Высоцкого, а дальше меня не интересует.
— Пробовали ли вы в жизни какие-нибудь наркотики?
— Да, в Голландии, то, что в магазине покупали.
— Кого вы считаете своим близким другом?
— У меня очень много близких друзей. Со мной работают люди, которые, начиная от охраны и заканчивая журналистами, со мной 20 лет.
— Как вас называют?
— Ребе.
— Кива будет судиться с Саакашвили. Вы на чьей стороне?
— Я категорически всегда был на стороне Кивы.
— Три задачи, которые вы ставите перед собой до конца года?
— Я хочу определиться со своей окончательной политической позицией. Я обязательно хочу отдохнуть, наверно, в Японии. Я очень хочу побыть с детьми, особенно с младшим, потому что я его вижу 4 минуты в день, и мне явно этого не хватает.
— Спасибо большое, Вадим Зиновьевич.
Источник:
