Выбор между Меркель и Путиным
Некоторые мировые лидеры становятся символом определенных взглядов на политику и общество. Когда-то Муссолини противопоставляли Ленину. Сегодняшние противоположности — Ангела Меркель и Владимир Путин.
Харольд Джеймс (Harold James), Маргарета Эклёф (Margareta Eklöf)
В нашей глобальной культуре, где простые модели применяются для систематизации множества сложных вещей, федеральный канцлер Германии Ангела Меркель и президент России Владимир Путин стали воплощениями двух противоположных архетипов лидера нации. Такое противопоставление привычно для нас в контрастных парах наподобие инь и ян. Вместе с тем, появляется возможность сделать выбор между двумя различными картинами мира.
Так было и прежде во времена политических и экономических вызовов. Множество людей обращались либо к Бенито Муссолини в Италии, либо к Владимиру Ленину в России, пытаясь представить себе будущее после Первой мировой войны, когда демократическая политическая система потерпела крах.
В 1920-е Муссолини сумел убедить многих, кто наблюдал за его страной со стороны, что ему удалось создать наилучший способ организации общества и побороть латентные анархию и саморазрушение традиционного либерализма. При Муссолини Италия оставалась частью мировой экономики, и корпоративизм, ищущий гармонию между трудом и капиталом, казался предвестником будущего без классовых конфликтов и тяжелых политических битв.
Повсюду от Британского союза фашистов Освальда Мосли (Oswald Mosley) до «Железной гвардии» Корнелиу Зеля Кодряну (Corneliu Zelea Codreanu) в Румынии стали имитировать фашистский интернационализм Муссолини. В Китае кадеты военной академии Вампу запустили движение «синерубашечников» в подражание «чернорубашечникам» Муссолини и военизированным «коричневорубашечникам» Гитлера.
Противоположностью Муссолини был Ленин, путеводная звезда мировых левых сил. Левые по всему миру разделялись по принципу восхищения беспощадным советским лидером или осуждения его методов. Как и Муссолини, Ленин утверждал, что построил внеклассовое общество, оставившее в прошлом все политические конфликты.
Сегодня борьба мировых лидеров разворачивается вокруг политики глобализации, и в этих дебатах Меркель и Путин воплощают два разных пути — открытости и закрытости. Все европейские политики тяготеют к одному из этих двух полюсов. Венгрия и Турция уязвимы перед российскими геополитическими маневрами, однако премьер-министр Орбан и президент Эрдоган присоединились к международному путинскому клубу.
Марин Ле Пен во Франции выступает как противница Меркель. Она возглавляет ультраправый популистский «Национальный фронт» и, вероятно, пройдет во второй раунд президентских выборов в следующем году. Ле Пен считает, что Меркель использует ЕС, чтобы навязывать свою волю остальной Европе, включая Францию и несчастного президента Олланда. Щедрая миграционная политика Германии — это, по ее мнению, предлог для импорта «рабов».
В Великобритании Найджел Фарадж утверждает, что Меркель представляет собой большую угрозу для мира в Европе, чем Путин. Премьер-министр Тереза Мэй, напротив, берет пример с Меркель, во всяком случае что касается стиля ведения переговоров. Ее первая большая политическая речь лишь вскользь коснулась референдума о выходе Британии из ЕС, который и привел ее к власти. Зато Мэй пообещала работать над «кодетерминацией» — что изначально означает доступ персонала в правление предприятия. В Германии это важнейшая часть социального контракта.
Путин и Меркель — полюса не только европейского компаса. Недавно Дональд Трамп нарек Хиллари Клинтон «американской Меркель» и даже приравнял Меркель и Клинтон под особым хэштегом в Twitter. Подобно Ле Пен и Партии независимости Соединенного Королевства, он сосредоточился на миграционной политике Меркель.
Меркель стремится вести «женственную» дипломатию, Путин склонен к «маскулинной» конкуренции и конфронтации. Путин обращается к идеализированному прошлому, Меркель верит, что эффективное политическое руководство может сделать мир лучше.
Путин хотел бы объединить Евразию под знаком социального консерватизма, православной религии и авторитарной системы правления. Он воспевает слегка модернизированную версию триединого политического рецепта русского философа XIX века Константина Победоносцева — «православие, автократия, народность».
Меркель во время долгового кризиса еврозоны четко выступила в роли глобального лидера. Тогда ее сочли националистически настроенной защитницей экономических интересов Германии.
Она вернула себе прежние позиции, когда летом 2015 года в ответ на протесты против ее миграционной политики заявила, что Германия — «сильная страна», и она «справится».
Но эта новая Меркель не так уж и нова. В 2009 году она открыто критиковала папу римского Бенедикта, когда он подумывал снят запрет на причастие для епископа, отрицавшего Холокост. В 2007 года она, невзирая на официальный протест Китая, принимала у себя Далай-Ламу.
Меркель и Путин стали двумя политическими иконами в период, когда глобализация оказалась на перепутье. Путин ищет альтернативу глобализации, а Меркель пытается спасти ее своим сильным лидерством, умелым управлением и заботой о всеобщих ценностях и правах человека.
Известные на весь мир образы лидеров 1920-х вдохновляли к призывам силой провести политические реформы. Сегодняшние политики сторонятся такой риторики. Но нам придется сделать выбор между принимающей интеграцией и отторгающим распадом.
Харольд Джеймс — профессор истории и международных отношений Принстонского университета.
Источник:
