Узбекистан и Китай — друзья в трудную минуту
Депутаты парламента Узбекистана постоянно прерывали выступавшего перед ними с речью президента КНР Си Цзиньпина бурными аплодисментами стоя. Речь китайского лидера 22 июня была первым в истории выступлением иностранного лидера в Олий Мажлисе.
«Началась новая эра китайско-узбекского стратегического партнерства. Наши страны должны стоять плечом к плечу, чтобы воспользоваться новыми возможностями для сотрудничества», — сказал он. Когда после него на трибуну вышел узбекский лидер Ислам Каримов — он говорил по-русски, чтобы его слова легче было перевести — его голос был наполнен теплотой и сердечностью.
«У нас есть поговорка: «Друг познается в беде». Китай оказался именно таким другом, протянувшим руку помощи в трудную минуту», — заявил он. Каримов не уточнил, с какими проблемами Китай помог справиться, но эти проблемы хорошо известны большинству жителей Узбекистана. Несмотря на заверения правительства о переживаемом экономикой страны подъеме, многое указывает на то, что не все так безоблачно. По опубликованным недавно данным ЦБ России, переводы узбекских трудовых мигрантов из РФ в первом квартале этого года обвалились до 256 миллионов долларов по сравнению с 910 миллионов долларов за тот же период 2014 года.
После обретения независимости Узбекистан старался держаться равноудаленно от всех иностранных партнеров из страха оказаться слишком зависимым от одного из них. Но в последние годы Ташкент стал сильно склоняться в сторону Пекина. В прошлом году Китай стал крупнейшим торговым партнером Узбекистана, — оборот между странами составил 3 миллиарда долларов — сместив с пьедестала Россию. Правда, в 2014 году узбекско-китайский торговый оборот составлял 4,7 миллиарда долларов, но учитывая затяжной экономический кризис в России, тенденция представляется очевидной.
После посещения парламента Си и Каримов приняли участие в церемонии запуска 19-километрового железнодорожного туннеля, связавшего густонаселенную Ферганскую долину с остальной частью Узбекистана. Данный туннель является наиболее протяженным во всей Центральной Азии, а также крупнейшим возглавляемым Китаем проектом в регионе. «Данный уникальный туннель станет важной частью международного железнодорожного транзитного коридора Китай-Центральная Азия-Европа», — отметил Си.
Проект, обошедшийся в 455 миллионов долларов, был осуществлен китайской компанией China Railway Tunnel Group. Туннель является частью 124-километровой ветки Ангрен-Пап, которая станет звеном железнодорожной сети, идущей через Киргизию в КНР. В этом есть некоторая ирония, т.к. ветка Ангрен-Пап строилась, чтобы Узбекистан мог отказаться от использования построенного еще в советские времена отрезка железной дороги, пролегающего через территорию Таджикистана. Отношения между Ташкентом и Душанбе уже давно являются натянутыми. Между тем ради выхода в Китай Узбекистану пришлось расширить сообщение с Киргизией — еще одним соседом, с которым у Ташкента сложились непростые отношения.
Масштабность осуществляемых проектов отодвигает на второй план мелкие дрязги. Привлекательность Пекина для Ташкента в первую очередь связана с тем, что КНР предлагает инвестиции и ноу-хау, при этом не выдвигая никаких, или почти никаких, политических требований. «Наша дружба основана только на экономических проектах, и в рамках регионального объединения ШОС. Я бы назвал это осторожным партнерством. С одной стороны есть желание торговать, с другой в Узбекистане есть опасение относительно чрезмерного сближения с КНР», — сказал политолог Анвар Назиров.
Как и в других странах Центральной Азии, в Узбекистане Китай проводит политику развития «мягкой силы». В 2005 году Китай открыл в Ташкенте первое местное отделение Института Конфуция — эквивалента Британского Совета и немецкого Гете-Института. Институт предоставляет гранты на обучение в КНР и пользуется популярностью среди узбекских студентов. Выпускники китайских вузов затем, как правило, устраиваются на работу в китайские компании, в связи с чем Узбекистан, как и соседние страны, испытывает нехватку китаеведов в научной среде. По причине более жесткого контроля властей над СМИ, чем в Киргизии и Казахстане, где имели место яркие вспышки антикитайских настроений, в Узбекистане настроения в обществе по отношению к КНР гораздо спокойнее.
«Узбеки настороженно относятся к китайцам, особенно в провинции в среде верующих узбеков, которые считают их в религиозном, культурном плане чуждыми», — добавил Назиров. Одним из проблемных аспектов, по словам Назирова, является то, что часть населения считает экспорт узбекского газа в Китай пагубным для интересов Узбекистана, т.к. это ведет к дефициту газа внутри страны. Но символизм в международных отношениях имеет большое значение. Каримов, как водится, не поехал на состоявшиеся в Москве 9 мая празднования завершения Второй мировой войны. Между тем в сентябре прошлого года он присутствовал на мероприятии в честь того же события в Пекине.
«В Узбекистане не используется термин «Великая Отечественная война». Вместо него принято использовать термин «Вторая мировая война». В Китае он участвовал по приглашению лидера Китая Си Цзиньпина в китайском параде победы, что с идеологической точки зрения совпадает со взглядами на Вторую мировую войну в Узбекистане», — заявил проживающий в Москве узбекский историк Максим Матназаров. По мнению одного из переводчиков китайского языка, работающего в компании, которая строит железную дорогу, китайские инвестиции создают рабочие места в Узбекистане, которые поровну разделяются между китайскими и местными работниками, что минимизирует недовольство населения.
«Из 1,5 тысяч строителей железной дороги половина узбекские рабочие и специалисты. Китайцы устраивают наше правительство тем, что они в большинстве своем атеисты и, в отличие от турок, не занимаются пропагандой религиозных идей и течений. Китайцам здесь ничего кроме бизнеса не нужно», — сказал он. Узбекские власти не публикуют достоверной статистики относительно состава рабочей силы страны или числа проживающих и трудящихся в республике китайских рабочих, в связи с чем сложно определить, является ли равное разделение рабочих мест повсеместной практикой. Китай наращивает присутствие в Узбекистане, в то время как Россия постепенно теряет свое влияние. На этом фоне Ташкент предпринимает шаги по привлечению других крупных международных партнеров.
В частности, 21 мая в республике совместно с Южной Кореей был запущен крупнейший в Центральной Азии газохимический комплекс на базе месторождения Сургиль. Комплекс стоимостью 4 миллиарда долларов будет ежегодно перерабатывать 4,5 миллиарда долларов кубометров природного газа. Обращаясь к присутствовавшему на церемонии запуска премьер-министру Республики Корея Хван Ге Ану, его узбекский коллега Шавкат Мирзияев подчеркнул важность данного проекта для Узбекистана.
«Сургильский проект является новым символом развития дружбы между нашими двумя странами и локомотивом экономического сотрудничества, — сказал Мирзияев. — Узбекское правительство окажет полную поддержку всем проектам с участием южнокорейских компаний». Наблюдатели отмечают, что Ташкенту необходимо будет сделать гораздо больше в этом направлении, чтобы сохранять баланс между иностранными партнерами. «Ташкент в равной степени будет относиться к Китаю, Южной Корее и другим странам пока существует политически безопасная диверсификация связей. Китай для Узбекистана — это, прежде всего, деньги и баланс интересов в ЦА», — добавил Матназаров.
Источник:
