Немцы выйдут из ЕС вслед за британцами?

Немцы выйдут из ЕС вслед за британцами?

Исторический шок от потенциального выхода Великобритании из ЕС не повлечет за собой столь желанного подъема. Но ответ все равно придется искать. Потому что в противном случае заявку на выход может подать уже Германия.

Эрик Ле Буше (Eric Le Boucher)

Уже сейчас можно с уверенностью сказать, что если британцы проголосуют 23 июня за выход из Европейского Союза, Франсуа Олланд и Ангела Меркель ограничатся лишь красивыми словами. Глава ЕЦБ Марио Драги первым поднимется на трибуну, чтобы, как всегда, заявить, что он сделает «все возможное» для спасения единой валюты. И он правда это сделает. Лидеры Франции и Германии в свою очередь поспешно соберут саммит в защиту ЕС и евро. Положа руку на сердце, они «вновь подтвердят» свой неизменный европейский курс и пообещают уже совсем скоро предложить план более глубокой интеграции еврозоны по налогообложению, энергетике, цифровым технологиям и т.д. (в этом разнородном списке может набраться еще немало пунктов). Они опять скажут, что Европа движется вперед, и что кризисы лишь закаляют ее.

Кроме того, в ответ на британский референдум, в попытке не позволить другим странам поддаться соблазну уйти они заявят в едином порыве о непоколебимом стремлении усилить демократический характер процесса построения единой Европы. Все будет обставлено очень красиво, словно пара Миттеран-Коль рука об руку в Вердене. Франция и Германия — железная ось. И тем хуже для Великобритании.

Можно сразу сказать: все это — недостаточный и отчаянный ответ. Того подъема, что должен был бы вызвать исторический шок выхода Великобритании, так и не случится. Ни Меркель и ни Олланд, ни один из лидеров европейских стран или целой плеяды «президентов» в органах ЕС — никто из них не в состоянии дать простой и четкий ответ на простой и четкий вопрос: откуда взялась такая нелюбовь народа?

Популистская баталия

Дебаты в Великобритании оказались весьма показательными, только в другом смысле. Сторонникам выхода не удалось доказать отрицательный характер Европы. С интеллектуальной точки зрения в их поражении не остается сомнений: в доказательство своего утверждения им быстро пришлось отбросить цифры и факты, перейдя в поле чистых эмоций. От оценок экономических и социальных последствий выхода Великобритании из ЕС отмахиваются небрежным движением руки как от «необъективных». Размышления об оказавшейся в одиночестве Англии (швейцарская, норвежская, турецкая модель?) так и не удостоились серьезного представления. Однако поражение в сфере здравого смысла не имеет значения, ведь борьба разворачивается в самом что ни на есть популистском поле: разжигание заблуждений и страхов, начиная, разумеется, с иммиграции и потери британским народом «контроля над своей собственной судьбой».

Именно поэтому сторонники Европы не нашли, что ответить. Их слова об общих налоговых нормах, координации политики и вложениях во Frontex совершенно бессильны перед критикой европейской технократии. Заявления о демократизации ЕС воспринимаются как шутка. На эмоции можно отвечать только эмоциями. Сейчас, когда Европа отцов-основателей больше не работает, нужно было бы сделать упор на общей культуре, гуманистической модели, «цивилизации глобализации», как говорит Патрик Лами. С интеллектуальной точки зрения это, конечно, очень правильно.

Британский референдум и популистская риторика в целом контрастируют с тем, чем была Европа после Второй мировой войны — зоной согласия и либерального интернационализма (как в экономическом, так и политическом плане). Сегодняшние мировые проблемы (климат, терроризм, иммиграция) требуют региональных и глобальных решений, а стремление наций закрыться в себе иллюзорно. Европа сегодня важна, как никогда.

Это все правда. Только скажите рабочему, что Европа хорошая, потому что гуманистическая… К европейским представлениям сегодня никто не прислушивается, потому что они туманные, теоретические и противоречат чувствам людей.

Единственным вариантом для Европы было бы по-настоящему работать на благо европейских народов. Это подразумевает и положительные представления в нашем мире страхов, где эмоции играют роль аргументов. Но это означает, что Европе для начала нужно работать правильным, позитивным образом. Но последние 20 лет, с эпохи Ширака-Шредера модель Монне-Делора была заброшена в угоду межправительственной, в рамках которой с Еврокомиссией никто не считается, а все решают государства. Эта модель призвана обеспечить лучшее соблюдение национальных интересов, и отчасти это верно. Но в целом машина больше почти не продвигается вперед и плодит одно лишь разочарование. Греческий кризис стал спасительной халтурой, но он ничего не дал в плане видения нашей экономики в среднесрочной перспективе. Что с переводами? Долгами? Общим бюджетом? Межправительственная Европа породила еще большую технократию, на которую возложили всю вину. Из-за национальных правительств на смену европейскому духу пришло уныние. В таких условиях от народов не приходится ждать любви к Европе.

Подъем в сторону федерализма в ЕС — всего лишь мечта. Выйти из межправительственной схемы невозможно. Если мы хотим, чтобы дальнейшая интеграция не оказалась очередной халтурой и обрела реальный смысл, Франции и Германии необходимо в срочном порядке отбросить разногласия и выработать единый подход. Преодолеть нелюбовь народов сможет только политический союз. Вызов серьезный, а путь очень трудный. Но если Париж и Берлин окажутся не в силах выработать философский консенсус в экономической, военной и организационной сфере, следующими на выход будут немцы.

Источник: inosmi.ru

Вам может также понравиться...

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *